А внизу Пасар продолжал запускать в небо летающего змея-Хоруса.

— Мне не терпится уехать в Фивы, — заявила Меритатон в кабинете Сменхкары через несколько минут после того, как объявили о ее приходе.

Как только вошла будущая супруга, Сменхкара отпустил Майю, Аа-Седхема и писарей, так как, лишь увидев выражение лица Меритатон, он интуитивно понял, какие бурные чувства ее одолевают.

— Мне не терпится, чтобы тебя поскорее короновали, — тут же добавила она.

Он был ошеломлен происходящим.

— Сядь. Что случилось?

Она рассказала ему о вспышке ненависти со стороны ее сестры. Сменхкара вытаращил глаза. Первая царская супруга влепила пощечину Второй! Чрезвычайный инцидент.

— Нас окружают шакалы, — подытожила Меритатон. — Ты сделал ошибку, оставив Пентью у себя на службе. Те, кто не знает правды, думают, что вы заодно. А те, кто знает, что произошло на самом деле, притворяются, что верят в эти домыслы.

Сменхкара кивнул и сказал:

— В изгнании Пентью был бы опаснее. А в случае новой атаки Ая придется заставить его публично признаться во всем.

Меритатон задумалась над этим аргументом, а затем произнесла:

— Ты должен знать: я буду счастлива отправиться в Фивы с тобой. Мои сестры, за исключением Анхесенпаатон, останутся здесь, в Ахетатоне. Я не хочу, чтобы на Анхесенпаатон продолжала оказывать влияние эта безумная Макетатон.

Сменхкара снова кивнул.

— Сделай Пасара учеником в школе писарей в Фивах.

Он улыбнулся, наклонился и взял руку Меритатон.

— Успокойся. Мы победим.

Меритатон расплакалась.

Необходимость противостоять махинаторам сблизила их. Они оказались связанными обстоятельствами. Он сжал ее руку. Меритатон немного успокоилась.

— А Хранитель духов царицы? — шутливо спросил он. — Скажи мне, когда ты хочешь объявить об этом назначении. Я жду твоего слова.

— Не сейчас. В Фивах, когда все уляжется.

Он погладил ее по голове. А ей показалось странным, что ее утешает мужчина, с которым у нее не было физической близости.

— Так когда же мы отправимся в Фивы? Мы не можем уехать туда раньше?

Сменхкара понял, что она не выдерживает больше царящей здесь атмосферы.

— Можем, если тебе этого так хочется.

— Завтра?

— Хорошо, — сказал он, вставая. — Я прикажу Тхуту подготовиться к путешествию.

Охваченная энтузиазмом, она обняла его.

День начался под знаком дисгармонии.

Примерно в трех днях пути от Ахетатона, в номе Оксиринк шесть человек торопились в городскую управу, в комнату, где вели учет налогов. Это были: главный приемщик, писарь, составлявший кадастр, еще один писарь, землевладелец, занимающийся разведением сернобыков, его писарь и интендант. Из-за жары все были обнажены по пояс.

В воздухе уже висела пыль, жужжали мухи, ощущался стойкий запах коровьего навоза. Кроме того, чувствовался и горький запах пота.

Землевладелец был недоволен. Приемщик его покорно слушал. Так как жалобщик был человеком знатного происхождения, ему следовало выказывать почтение.

— Подсчет площади моих земель неправильный, — заявил он категорично, глядя на писаря, сидящего перед ним.

Последний изучал папирус, лежавший у него на коленях.

— Площадь твоих полей составляет семь тысяч четыреста двадцать четыре квадратных локтя. Я вместе с моим помощником измерял и длину, и ширину. Девяносто пять локтей в длину, семьдесят семь в ширину. Ты должен бы знать размеры своих полей. Плюс еще треугольный участок земли в сто девять локтей.

— Интересно, какой локоть ты используешь?

— Как какой локоть? Обычный локоть, какой в номе Оксиринк все используют! Что за вопрос такой?

— Ты явился из Мемфиса в прошлом месяце, не правда ли? — ядовито спросил землевладелец.

Приемщик повернулся к своему писарю, догадываясь, что произошла путаница. Писарь, составлявший кадастр, вскинул брови:

— А при чем здесь это?

— А я тебе докажу, — ответил землевладелец. — Ты использовал локоть, обычный для Мемфиса, не правда ли?

— Конечно.

— А ты разве не знаешь, что его длина на одну двенадцатую меньше, чем длина, принятая в Ахетатоне? А ведь ном Оксиринк подчиняется Ахетатону.

Писарь был озадачен.

— Ты использовал длину локтя, принятую в Мемфисе? — растерянно спросил приемщик.

— Да… Я не знал.

— Согласно твоим расчетам, которые неверны… — снова начал землевладелец, но тут писарь гневно перебил его:

— Как это — неверны?

— Абсолютно неверны! — авторитетно заявил землевладелец. — Согласно моим подсчетам площадь моих земель составляет шесть тысяч восемьсот шесть квадратных локтей, а не семь тысяч триста пятнадцать, но это еще не все…

— Мы тебе уменьшим налог на одну двенадцатую, — сказал приемщик, чтобы избежать конфликта, эхо которого разнесется по всем окрестностям.

Несколько писарей, заинтересованных происходящим, показались в дверях.

— Это еще не все, — повторил землевладелец, поворачиваясь к своему писарю. — Вы неправильно подсчитали и площадь треугольного участка земли.

Писарь землевладельца приветливо улыбнулся.

— Длина каждой стороны этого треугольного участка земли, о котором идет речь, составляет девять локтей. Значит, площадь будет двадцать четыре с половиной локтя квадратных, а не сто девять.

— Что это за расчеты? — возмутился писарь кадастра.

— Как ты определяешь площадь треугольника? — спросил другой писарь.

— Я свожу ее приблизительно к площади описанного квадрата…

— Приблизительно?

— Этот писарь — ученик мастера геометрии Сетмоса из Мемфиса! — сказал землевладелец.

— Площадь треугольника равна половине площади фигуры с прямыми углами, чья ширина равна гипотенузе треугольника, — заявил писарь землевладельца. — Гипотенуза этого треугольника составляет семь локтей, следовательно, треугольник вписывается в квадрат площадью сорок девять квадратных локтей. А его половина и есть та площадь, которую я вам назвал: двадцать четыре с половиной квадратных локтя.

Приемщик совсем запутался.

— Идите работать! — крикнул он толпившимся у дверей писарям.

— Нам полезно это знать, — заявил один из них.

У писаря, составлявшего кадастр, вытянулось лицо.

— Значит, разница в мою пользу составляет восемьдесят четыре с половиной квадратных локтя.