Женщина вскрикнула и выскользнула из его объятий. Теперь она смотрела на чужаков.

Это была Меритатон.

Казалось, прошла целая вечность.

Меритатон встала, надела платье и сандалии, сохраняя бесстрастное выражение лица. Неферхеру надел свою набедренную повязку.

Неферхеру и Аа-Седхем посмотрели друг на друга: оба были писарями, об этом свидетельствовали их бритые головы.

— Вот другие документы архивов, — произнес Сменхкара.

— Иди за мной, — сказала Меритатон Неферхеру.

Она уже была у двери, когда Сменхкара спросил у нее:

— Кто же он, божественная царевна?

Она взглянула на него, но ничего не ответила и вышла, сопровождаемая своим любовником, который держал лампу.

Сменхкара и Аа-Седхем остались одни.

— Давай все-таки разыщем эти документы, — сказал Сменхкара, как будто ничего не произошло.

Пасар заснул поздно, после того как верховные жрецы отправились спать и слуги убрали столы и подмели зал. Он мало что слышал — много людей говорили одновременно. Уже в конце ужина он кое-что разобрал. Чей-то голос в Зале для посетителей произнес:

— В любом случае, он не доживет до старости, и у него нет сил противостоять ни этому крокодилу Аю, ни бегемоту Хоремхебу.

Послышался шум.

— Ай мне поклялся, что сдерет с него кожу…

Комнатка для белья была потаенным местом. Пасар жестоко страдал, не имея возможности увидеться с Анхесенпаатон. Он был занят тем, что шпионил за могущественными людьми, представлявшими злые силы, которые угрожали его хрупкому счастью. Пасар вспомнил, как Анхесенпаатон говорила, что уедет в Фивы, чтобы «понравиться верховным жрецам». Не будет больше прогулок на лодке. Вечное одиночество!

На рассвете он проснулся, вышел в сад, весь наполненный ароматами резеды, и отправился спать, расстроенный тем, что не услышал ничего интересного для царевен. Но все-таки он был обязан рассказать то, что услышал. В полдень, когда солнце пылало на золотом шпиле во дворе Царского дворца и как только закончились уроки письменности, он отправился к хорошо ему знакомым садам.

Там его ждала Анхесенпаатон, держа в руках корзину винограда и лепешки.

Сняв кожуру с золотистого плода манго, подарка высокопоставленного чиновника из Буэна, который передал кораблем целую корзину этих фруктов, Меритатон откусила от ароматной и сочной мякоти.

«Грудь кормилицы», — подумал Сменхкара, глядя на плод в руках своей будущей супруги.

Сок стекал по пальцам и подбородку Меритатон, она улыбаясь смотрела на Сменхкару, затем предложила ему угоститься фруктами, лежащими в алебастровой чаше на столе.

Сменхкара был озадачен. Когда он попросил свидания с царевной, он ожидал увидеть ее огорченной, даже раскаивающейся, а на самом деле не только лицо Меритатон выражало полнейшее удовлетворение, но и ее поведение было самым обычным.

— Ты нашел документы, которые искал? — спросила она, после того как вымыла пальцы и лицо в чаше, которую ей протянула служанка, и вытерлась куском тонкого полотна.

— Кто был этот человек?

— Почему я должна называть тебе его имя?

Он осознавал свое бессилие: по какому праву он требует признания?

— Каждый ест плоды, которые он хочет, — добавила она, снова улыбнувшись.

Он тут же предположил, что паутина сплетен, которая плотно опутывала весь дворец, выявила наличие нового фаворита в лице Аа-Седхема.

— Возможно, нужно будет присвоить ему более высокий ранг, — предположил Сменхкара.

Меритатон не так легко было обмануть — Сменхкара хотел знать имя ее любовника.

— Это произойдет, если он будет официально направлен в Фи вы следом за нами.

Он задумался над этим предложением.

— Это писарь.

— Это же очевидно!

— Мы можем его назначить Хранителем духов царицы.

— Над этим стоит подумать. Не всем же быть членами Царского совета.

Такое коварство вызвало у него еле уловимую улыбку.

— Значит, ты бы хотела сделать его членом Царского совета?

— Я не думаю, что у него достаточно знаний для этого.

Второе коварное замечание имело более глубокий смысл. Сменхкара невольно задумался: а был ли Аа-Седхем достаточно образован для того, чтобы принимать участие в решениях Царского совета? Не ослепило ли его желание ощущать рядом присутствие кого-то близкого, заседая в Царском совете?

Сменхкара вдруг осознал, что Меритатон рассуждает здраво. Продвижение Аа-Седхема было связано лишь с их тайными отношениями, но теперь этот человек имел чрезмерную власть. К счастью, до сих пор он давал только хорошие советы, по крайней мере, Сменхкаре так казалось.

— Скажи мне, когда захочешь присвоить ему титул Хранителя духов царицы.

Она согласно кивнула и посмотрела Сменхкаре в глаза.

— Нам нет смысла противоборствовать. Это сделает нас более слабыми, а мы и так недостаточно защищены, намного хуже, чем мои родители. Мою мать поддерживал дед Ай, и она использовала его поддержку, чтобы усилить позиции отца. По крайней мере, так было в первые годы их брака.

— Вот почему я хотел снова помириться со жрецами.

— Но жрецы не поддержат тебя, если возникнет конфликт. Пасар мало что слышал этой ночью, потому что все говорили в один голос. Но кое-что по поводу тебя он все-таки разобрал: «В любом случае он не доживет до старости, и у него нет сил противостоять ни этому крокодилу Аю, ни бегемоту Хоремхебу».

Сердце Сменхкары учащенно забилось. Вот, значит, как о нем говорили!

— Действительно, ведь Ай теперь настроен против тебя. И против меня.

Сменхкара сглотнул.

— Ты все-таки его внучка.

— Я открылась ему, сообщила все, что знаю про него. Теперь он, не колеблясь, уберет меня со своего пути ради достижения собственных целей.

— Ради трона?

Меритатон кивнула.

Он взял ее за руки.

— Нет, я ничему и никому не позволю встать между нами. Пусть твой Хранитель духов остается с тобой.

— У нас должны родиться дети, — сказала она. — И как можно скорее.

Сменхкара часто заморгал.

— По линии моего отца рождаются только девочки, — продолжала развивать свою мысль Меритатон.

У Сменхкары участилось сердцебиение. Они замолчали. До террасы донеслось рычание львов из зверинца.

— Ты беременна?

— Я должна буду забеременеть. Это нужно нам обоим.