недостаточно, чтобы я опустил взгляд. Да, передо мной был не человек, чудовище по силе сопоставимое с регентом, а может и куда более могущественное. С собственной, а не наемной армией. Которому не нужно было искать сторонников в аристократии. Но взгляда я не отвел.

— Вы больны, отче. — взяв себя в руки ответил я. — И не факт, что я сумею вас исцелить, при всем желании.

— Болен? — чуть нахмурился патриарх. — И чем же?

— Без детального обследования я не могу сказать ничего конкретного. Но ваша аура словно порвана. — ответил я. — Простите, ваше святейшество, больше ничего сказать не могу, не врач.

— И все же определил с первого взгляда? — улыбнувшись спросил Филарет, чувство опасности лишь немного отступило.

— Это результат тренировок, не продажа души или ее заклание, если вам это интересно. — ответил я. — Если хотите, можем обсудить это после полного вашего обследования, как визуального, так и внутреннего. Но что точно, так это то, что вам бы не помешали проводимые мною тренировки.

— Взять под контроль не только плоть, но и дух? Не волнуйся, Александр, я давно научился управлять своими низменными эмоциями, усмирив тело и душу. — успокоил меня Филарет. По крайней мере попытался и я ему был даже благодарен за такую заботу, но увиденного это не отменяло.

— Думаю пяти служителей, среди которых будет хотя бы один одаренный, на фрегате хватит. — подумав сказал я.

— Вполне возможно. — улыбнувшись ответил Филарет. — Раз с важными вопросами покончено, не хочешь ли ты обсудить пожертвование в пользу церкви?

— Сколько? — спросил я, и тут же одернул себя, заметив реакцию патриарха. — Прошу прощения, отче, просто сейчас меня нет ни денег, ни земель. А потому каждая трата больно бьет не только по кошельку, но и по людям, которых я содержу. Но, возможно, я сумею оказать помощь страждущим другими методами. Например, исцелением ран телесных или духовных.

— Постричь бы тебя, Александр. — со вздохом покачал головой патриарх. — Будь ты не мирянином и будущим главой государства, а белым духовником — цены бы тебе не было. Стал бы игуменом, настоятелем… а лет через тридцать, когда вошел бы в истинную силу — занял мое место. И ни с исцелением, ни с проповедями, никаких проблем.

— Что поделать, у каждого свой путь. — пожав плечами ответил я.

— Верно, у каждого свой… — подумав произнес Филарет. — Ступай, отрок, не доводи до греха. И пришли мне нужные даты не позднее недели до бракосочетания. И чтобы не в один день!

— Спасибо, отче. Всего вам доброго. — ответил я, с облегчением попрощавшись и едва сдержавшись чтобы не сбежать из логова монстра.

Я уже видел такие рваные ауры, у искаженных, у безликого. Но по силе они не шли ни в какое сравнение с той, что была у Филарета. Небо и земля. Откуда он такой взялся? Как взобрался на вершину? Почему его не остановили гораздо, гораздо раньше? А самое главное — откуда у него точно такая же, как и у меня, чакра Звука?

Патриарх смотрел вслед быстро уходящему по тропинке юноше. Александр… производил впечатление. И не всегда положительное. В самом деле, будь он даже не простолюдином, а хотя бы вторым или третьим сыном, не наследником империи, и вполне мог бы уйти в белое духовенство и сам стать патриархом. Куда быстрей и проще, чем вышло у него.

Филарет прикрыл глаза и на мгновение погрузился в воспоминания. Как он выбирался из Сибири, будучи еще мальцом. Как сумел заставить бездетную дворянскую чету признать его своим наследником. Как пошел в монахи показывая невероятные для своего возраста знания в богословии и трактовании писания.

Потому что это был не первый его жизненный путь. Долгое время он считал избранным себя, и сумел совладать с силами, превосходящими человеческое понимание. Но что, если резонанс человека дал свои плоды? Что если все это время он ошибался? А главное, как быть с этим юношей?

Молодой цесаревич совершенно неуправляем. Теперь это стало кристально ясно. Возможно, это и не плохо, если бы не недостаток аристократического воспитания. Да, наследник престола может позволить себе некие причуды и эксцентричность. Не пересекайся их интересы, и Филарет легко бы закрыл на них глаза… но возможно, только возможно, ему предстоит подумать о роли Александра в будущем церкви.

— Сергей? Скажи мне, младший, где ты находишься? — спросил патриарх, достав одноразовый коммуникатор. — Отлично, оставайся в приходе, я прибуду через два часа. Нет, ты сам знаешь зачем. До встречи.

— Чертовы имбецилы! — выругался барон Сбажин, чуть не разбив телефон о стену. Если Старший каким-то образом прознал о его договоренностях с Хозяином и его людьми, это могло лишить Сергея всех преференций и достигнутого положения. Пока еще было не поздно, нужно было придумать как выкрутиться из ситуации… или найти покровителя по надежнее и сильнее. Но кто может защитить его от патриарха?

Несколько минут Сергей по полуподвальному помещению, из стороны в сторону, пытаясь придумать выход. Все его знакомые были либо слишком слабы, либо сами находились в подчинении Старшего. Его собственная фракция, группа, которую он тщательно собирал из искаженных дворян и бояр — пока слишком малочисленна и не может не то что дать отпор, но даже отделиться от Детей господних без посторонней помощи. Выхода нет?

— Выход есть всегда. — прорычал сам на себя Сергей, взъерошив коротко, по-военному, стриженные волосы. Нужно было решаться. Собрать всех своих и сбежать? Нет! Собрать всех своих и остаться, найдя нового покровителя? Да.

«Нужно встретится. Сегодня». — набрал он сообщение с анонимного терминала, а затем, подумав, добавил: — «Есть вторая головка, но теперь только по предоплате».

Глава 17

Встретится с Ингой оказалось не самым легким делом, я планировал пересечься с ней перед военными играми, и даже предварительно договорился по телефону, да только с самого раннего утра все пошло наперекосяк.

— Чтобы не попасть под общее распределение, а идти одной боевой группой, в начале придется разделится. — перед самым вылетом сообщил запыхавшийся Симеон. — Князь Долгорукий, который ректор, из вредности хотел выставить вас против супруг и одногруппников, но я сумел все утрясти.

— Миша вчера говорил, что дед не собирается строить никакие козни. — нахмурившись проговорила Мария. — Если он мне соврал, то