– На дороге мины! Пулеметчикам, стрелкам, всем, огонь по склонам, флангам, дороге! – крикнул лейтенант в микрофон.

Загрохотали пулеметы. Друбич стрелял по флангу, накрывал огнем сектор в тридцать градусов. Ген Норман из штурмовой винтовки палил по вершинам, расположенным с левой стороны. Корни ударил из такой же «М-16» по правой.

Второй «хамви» немного сдал назад. Его экипаж тоже разразился яростной стрельбой.

Корни в запарке или от испуга не вышел на связь с базой. Он стрелял.

Этого момента и ждал Хазани.

Он взял в руки РПГ-18 «Муха» и приготовил его к бою. Потом Муштак выдохнул, поднялся над глыбой, поймал в прицел головной «Хаммер» и нажал на спусковой крючок.

Кумулятивная граната выбросила струю газов и пошла к цели. Через какие-то доли секунды прогремел взрыв. Большое давление кумулятивной струи вызвало детонацию топливного бака.

«Хамви» подпрыгнул на месте, двери вылетели на дорогу. Пулеметчик, объятый пламенем, рухнул на обочину.

Прозвучал второй взрыв. Это грохнули выстрелы гранатометов американцев. Машина загорелась, из всех щелей повалил черный дым. От прямого выстрела «Мухи» с расстояния менее пятидесяти метров экипаж первого «Хаммера» погиб мгновенно.

От взрыва сержант Бейс подпрыгнул на сиденье и закричал:

– Ах, твою мать! Кин, быстро сдавай назад! Гантер, огонь по всем направлениям.

– У меня лента заканчивается.

Бейс повернулся к стрелку и приказал:

– Дэй, подай вторую ленту Муру!

– Да, сержант, – каким-то щенячьим голосом ответил бледный солдат.

Водитель Кин Дейр включил заднюю скорость и быстро повел броневик обратно, подальше от места подрыва первой машины.

Рядовой Гантер Мур перезарядил пулемет и продолжил бестолковую пальбу. Он разворачивал ствол то на холмы, то на правую сторону дороги, вперед не стрелял. Черный дым создал хорошую завесу.

Бейс схватился за гарнитуру радиостанции, вызвал командира батальона и прокричал открытым текстом:

– Майор, это сержант Бейс!

– Да понял я. Что случилось?

– Мы вновь обстреляны у тех же самых чертовых холмов.

– Что?

– Обстреляны, говорю. Теперь всерьез. Машина лейтенанта Корни подорвана из гранатомета. Нас прикрыла дымовая завеса, катимся до площадки, удобной для разворота, она недалеко.

Командир батальона на мгновение растерялся.

– Как это гранатомет?

– Вот так, сэр!

– Погоди!.. Откуда стреляли дикари?

– С фронта. Их не было видно. Перед подрывом лейтенант крикнул в эфир, что на дороге мины.

– Господи, еще не легче. Так ты решил развернуться?

– Не прорываться же через мины! Не знаю, дадут ли дикари уйти.

– Ты сам-то под обстрелом?

– Как ни странно, нет. По нам никто не стреляет. У меня работают «Браунинг» и «М-16». Мы отошли от места подрыва головной машины метров на пятьдесят. Скоро будет площадка. Высылайте сюда штурмовой взвод, поднимайте вертолеты. Это не чабаны из кишлаков. Против нас действует хорошо подготовленная боевая группа.

– Талибы?

– А черт их знает. Высылайте подмогу и разбомбите к чертовой матери все эти холмы.

– Прекратить истерику, сержант! Я вышлю взвод. С авиацией сложнее, но сделаю все возможное. Ты, главное, развернись и уйди из опасной зоны.

– Постараюсь.

Когда «хамви» сержанта Бейса прошел сто пятьдесят метров, тот сумел взять себя в руки. Это было солидное расстояние, еще не безопасное, но уже превышающее дальность прямого выстрела одноразового гранатомета. Сержант спохватился и дернул за скобу пуска дымовых зарядов.

С корпуса веером рассыпался дым. Он закрыл «Хаммер» и от дороги впереди, и с флангов.

Сержант повернулся к водителю и спросил:

– Кин, площадку для разворота видишь?

– Да, сержант. До нее метров тридцать.

Пулеметчик доложил, что закончились патроны.

– Черт с ними, в машину! – заявил сержант, опять повернулся к водителю и приказал: – Нажимай на газ, Кин, и быстро развернись, а потом на максимальной скорости жми к Кабулу. Даст бог, уйдем.

– Если не сожгут при развороте.

– Уже нет. Будь у дикарей еще один гранатометчик, они взяли бы нас в клещи и без всяких фокусов с минами. Мы были бы уже на том свете. Здесь немногочисленная группа диверсантов. Человека три, никак не больше. У них один гранатомет. Да и тот одноразовый. Был. Так что живее, Кин!

Муштак тем временем вызвал Бакара и спросил:

– Что у тебя, брат?

– Все хорошо. «Муха» на взводе. До цели тридцать метров. Нет, уже меньше.

– Огонь!

Бакар поднялся, направил трубу на «хамви» и выстрелил. Никто из членов экипажа так и не успел понять, что произошло. Взрыв превратил их в обугленные головешки.

Второй горящий «Хаммер» сошел с дороги и с площадки. Он каким-то чудом секунду держался на дисках, а потом уперся в здоровенный валун. В небо взлетел еще один столб черного дыма.

– Дело сделано, Муштак! – доложил Бакар.

– Бегом к среднему холму! Трубу выбрось. Надеюсь, ты не оставил отпечатки пальцев на рукоятке и спусковом крючке?

– Я же в перчатках, а до этого тщательно протер ветошью весь гранатомет.

– Давай ко мне!

Такой же приказ получил и Горай.

Спустя две минуты диверсанты находились у холма.

– Как ты пойдешь отсюда, Рахим? – спросил Муштак.

– За меня не беспокойся. В соседнем овраге меня дожидается хороший конь. Я раньше всех буду в Бадже.

– Постарайся войти в селение незаметно.

– О себе побеспокойтесь. А лихо вы уделали американцев. С минами трюк еще тот.

– Все, закончили разговоры! Давай, Рахим. Вечером созвонимся. Удачи.

– Вам удачи. – Горай скрылся за холмами.

Муштак взглянул на брата Ламис и заявил:

– А теперь, Бакар, рюкзак, ранцы и ноги в руки! У нас не больше двадцати минут на то, чтобы выйти к моему дому со стороны виноградников. Вперед!

Диверсанты побежали по равнине. Они перекрыли бы все нормативы, если бы те существовали. В виноградник мужчины ввалились через пятнадцать минут после начала форсированного марша, проще говоря, бега с препятствиями. Потом они сбавили обороты, чтобы восстановить дыхание. А над полем все выше поднимались два столба черного дыма.

Муштак и Бакар зашли во внутренний дворик дома Хазани, когда в мечети шла пятничная молитва.