Вообще курение дурной травы не являлось чем-то очень уж предосудительным — изредка ею баловались, наверное, все лорды. Даже Давин в минуты тяжёлого напряжения мог иной раз раскурить трубочку у камина. Но Увилл уже замечал, что у него вырабатывается нездоровая привычка, как это частенько бывало с простонародьем, среди которых было полным-полно курильщиков, которые почти не выходили из наркотического дурмана.

Увилл подумал было заменить дурную траву вином, но сама эта мысль привела его в ужас. Он понял, что ни за что на свете не сможет отпить вина из принесённой ему на ночь бутылки. При этом удивительно, что в обычной обстановке, например за обедом, он пил пиво или вино, не задумываясь.

Через несколько недель табакерку, которой поначалу хватало на целую неделю, приходилось наполнять каждые два-три дня, а по утрам Увилл ощущал себя разбитым и больным. Он понял, что ему необходимо избавиться от пагубного пристрастия, потому что оно понемногу начало мешать его жизни. Его приближённые пока ещё не высказывали ему своего осуждения, но их неодобрительные взгляды он то и дело ловил на себе по утрам, пока ещё не мог до конца прийти в себя после ночного угара.

Что чувствовала всё это время Камилла, Увилл так и не удосужился узнать. Он нечасто посещал сестру, которая всё ещё выглядела весьма плохо, и эти визиты всегда были кратковременны и формальны. После равнодушных расспросов о здоровье и нуждах Увилл, раскланявшись, уходил.

Наконец юноше стало ясно, что он должен взять себя в руки. Лишь недавно став лордом домена, он сейчас заставлял своих вассалов сомневаться в правильности сделанного выбора. И Увилл понимал, что так дальше продолжаться не может. Ему нужно было побороть наркотическую зависимость, а для этого нужно было перебороть свой страх. И поговорить об этом он мог лишь со своей сестрой, то есть с человеком, с которым ему вовсе не хотелось разговаривать.

Решение пришло само собой. Несмотря на туман в голове, Увилл утром спустился вниз раньше обычного.

— Приготовьте мне спальню лорда Даффа, — завидев первую попавшуюся служанку, велел он. — С нынешнего дня я хочу ночевать там!

Для того, чтобы побороть страх, Увилл решил бросить ему вызов. Если дух Даффа по-прежнему где-то здесь (хотя арионнитское учение и отрицало существование призраков), то лучше столкнуться с ним лицом к лицу и победить, чем трястись всю жизнь, ведь этот замок теперь станет его домом.

Удивительно, но Увилл испытывал прилив сил. В последние недели он порядком порастерял самоуверенность, и это, возможно, ещё сильнее подкосило его. Теперь молодой лорд воспрял духом. Он вновь ощутил себя тем самым Увиллом Тионитом, которому подвластно всё. Если явится мстительный дух Даффа — что ж! Ему точно не поздоровится! Лучше бы ему сейчас пребывать на Белом Пути!

Ближе к вечеру Увиллу сообщили, что новая спальня для него подготовлена. Трепет охватил молодого человека, но лишь на несколько мгновений. Сжав кулаки и стиснув зубы, он вернул себе привычное ощущение всемогущества. Твёрдым шагом Увилл направился в свою новую опочивальню.

Он входил в комнату, словно в мрачное логово врага, но, едва осмотревшись, не сумел сдержать восторженного вздоха. К одной из стен была приделана массивная полка, и на этой полке стояло, наверное, с два десятка книг! Это было истинное сокровище для Увилла, который, как мы знаем, за свою жизнь прочёл всего две книги, и их зачитал едва ли не до дыр.

В мгновение все страхи перед этой комнатой были напрочь позабыты — словно коршун, Увилл бросился к книгам. Он благоговейно проводил пальцем по корешкам, читая вытесненные золотом названия. Они ни о чём не говорили не шибко-то образованному молодому человеку, но всё равно приводили его в восхищение. Судя по всему, здесь было не так много художественных книг, но это не огорчало, а скорее наоборот. Увилл хотел стать величайшим из лордов и прекрасно знал, каким кладезем мудрости могут служить книги.

Оказывается, Дафф был большим книгочеем! Немногие лорды могли похвастать столь обширной библиотекой! Книги были огромной редкостью, особенно такие как эти. Было видно, что все они довольно старые — возможно, некоторым из них были десятки и десятки лет. По счастью, потомки Даффа явно не разделяли увлечений отца. Когда Увилл велел им убираться, разрешив взять всё, что смогут унести, книги, похоже, не стали для них приоритетом.

Это был настоящий подарок! Разыщи Увилл в этой спальне ларец, наполненный золотом, он вряд ли обрадовался бы больше, чем теперь! Дрожа от нетерпения, он вновь начал водить пальцем по корешкам, выбирая, какую бы из книг прочесть первой.

Здесь было несколько исторических трактатов, описывающих Кидуанскую империю; отдельный труд касался устройства государственного хозяйства. Пять или шесть книг носили религиозно-философский характер, если судить по их витиеватым названиям. Были и воспоминания великих людей, и Увилл уже хотел было вынуть книгу со многообещающим названием «Искусство выигрышных войн», как вдруг его взгляд упал на потемневший от времени корешок с интригующим названием «Жизнеописание бога-короля Вейредина, созидателя Великой империи».

Увилл сам не понял, почему его рука вдруг потянулась к этой книге, но в будущем он неоднократно будет говорить о том, что именно эта книга безвестного автора (ибо никакой подписи на ней не было) определила всю его судьбу.

История древнего короля Вейредина, описанная в книге, была скорее легендой, мифом. Написана она была явно задолго после жизни самого короля-бога — в ней древнейшая империя именовалась просто Великой, ибо её название было утрачено. Да и само повествование очень смахивало на сказку.

В этой сказке жил-был величайший из людей по имени Вейредин. Сказание утверждало, что он никогда не рождался, а просто появился в этом мире уже взрослым человеком, посланный самим Арионном, дабы прекратить раздор среди древних королей. И появившись, он сразил в поединке злого и жестокого правителя королевства Аментар, и так сам стал королём этого небольшого королевства на побережье Западного океана, что теперь называли Загадочным.

Став королём, Вейредин создал на своей земле царство процветания и счастья. Если верить сказанию, то даже болезни обходили его стороной, а погода, ниспосланная Арионном, всегда была благодатна для земледелия. Якобы и сам Вейредин, не гнушаясь тяжкого труда, лично пахал поле, да таким плугом, что тянули его сразу десять дюжин лошадей, и за раз он перепахивал участок шириной в два полёта стрелы.

Люди из других королевств, прозябая во мраке, хладе и болезнях, глядели на благословенные земли, где в каждом колосе вызревало дюжина дюжин зёрен, а гроздь винограда не мог поднять с