«Где она?!»

Я бросил карты, подскочил и направился к болтавшим девицам.

— Не видели Алину?

Те непонимающе уставились на меня.

— Блондинка стройная, в черном платье.

Всё равно непонимание.

— Высокая прическа, сапфировый гарнитур.

О, тут глаза многих загорелись. Неудивительно. Одна из девиц вдруг захлопала ресницами и залепетала:

— Видела. Мы с ней носики пудрить вместе ходили. Только она так и не вернулась.

— Когда? — рявкнул я.

— Я не п-помню, но полчаса уже точно прошло. Может, и больше.

Я развернулся и бросился вон из зала.

По пути тряс каждого официанта, описывал Алину, но она как сквозь землю провалилась.

Опрос охранников у въезда тоже ничего не дал, как вдруг один из парней сказал:

— Так вы это… Спросите с другой стороны, там же въезд-выезд для персонала.

И я помчался туда. Я никак не мог объяснить это чувство, но четко знал: украли. Ее у меня украли. Кто? Герман Новицкий, бывший муж Алины? Это вряд ли, он же обычный работяга, как бы он всё организовал и проник сюда?

Это точно кто-то из тех, с кем отдыхали в прошлый раз. Крылов? Нет, он в зале сидел. Ничего, я выясню.

Вскоре тряс за грудки охранника, который как раз прогуливался у ворот.

Тот тоже ничего не видел.

— Отсюда только фургон «Форд» выезжал, от клининговой компании, а следом «Ларгус» с логотипом кейтеринга. В фургон контейнеры с грязным бельем загружали. Но никакой блондинки не было с ними.

Идиоты… Вокруг одни идиоты!

— Где твоя машина?

Тот кивнул на стоявший среди других машин «Солярис».

— Ключи! — рявкнул я.

— К-какие ключи?

— От твоей машины естественно.

— Н-но…

— Завтра на твой счет перечислю ее стоимость. Ключи, говорю!

И протянул руку.

Охранник нервно сглотнул, но жажда наживы перевесила, и скоро я уже выезжал из ворот.

Ничего, Алина, я скоро тебя верну.

Я выжимал из этой тачки всё, что мог. Главное — нагнать, главное — успеть.

Машин было немного, я обогнал с десяток и вдруг заметил, как в крутой поворот как раз вошел «Ларгус» с какими-то надписями на боку.

Я замигал фарами, включил дальний свет, включил правый поворотник, показывая будущему мертвецу, чтобы остановился.

И отдал мне мое.

Герман

Алина испуганно вцепилась в ремень безопасности, побледнела и прошептала:

— Это Игорь, да? Он… он… нас догонит?

И столько отчаяния было в ее голосе, столько невысказанного горя! Но главное — оторваться, потом успокою.

— Нет, Алина. Ничего не бойся, я с тобой.

Даже улыбнулся ей, хотя по факту дела и правда были не очень. Игорь имел все шансы догнать — его машина маневреннее. Но мне было что защищать и за что бороться — это раз, да и дорогу знал намного лучше него — это два.

Я газанул, мотор взревел, и вместе с этим звуком в кровь выбросилась изрядная доза адреналина. Я полностью сосредоточился на дороге и машине.

Не знаю, как водил Лебедев, но обо мне часто говорили, что родился с рулем в руках. Машины обожал с детства и даже водить начал учиться еще до школы. Конечно, сначала сидел на коленях у отца и просто воодушевленно крутил баранку, но как только смог доставать до педалей, всё изменилось.

Это непередаваемое ощущение — как будто ты одно целое с машиной. Твоя кровь, что бежит по венам, и масло, что защищает двигатель. Твои руки и руль, поворот туловища и головы и колёса. Ликование от удачного маневра, радость от чистого захода в поворот — всё это я полюбил давно.

Правее. Левее. Я вилял по дороге, чтобы не дать Лебедеву себя обогнать. Скорость давно превысила разрешенную. Я выжимал из этой тачки всё, что мог.

Тело напряглось, я почувствовал, как по лбу скатилась капелька пота.

И напряжение росло с каждой секундой.

И тут Игорь вырвался вперед, видимо, на пределе скорости.

«Твою ж мать!» Я резко взял влево, надеясь скинуть его с дороги.

Он так же резко вильнул, но руль удержал.

И вдруг из-за поворота на встречу выехала фура, и Лебедеву пришлось сбросить скорость.

Возможно, мой вздох облегчения оказался слишком громким, потому что тут же в мои разум проник голос Алины:

— Я люблю тебя, Гера. Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Прости меня! За всё прости!

Дыхание перехватило. Такие слова обычно говорят на смертном одре, а умирать я не планировал. Не здесь и не сегодня.

Почему-то именно в тот момент в памяти всплыл давний разговор с бабушкой Алины, который состоялся еще до нашей свадьбы. Я тогда как раз и говорил с ней о том, что хочу сделать предложение.

Бабушка знала характер внучки, шутила и посмеивалась надо мной:

— Гера, Гера, ты уверен в своем решении? Ты точно уверен, что она нужный тебе человек?

А потом хитро на меня посмотрела.

— А как это узнать? — До сих пор помню свой вопрос и ответ.

— Какая она? Опиши Алину.

О, это было легко!

— Красивая, нежная, легкая, воздушная, необыкновенная, эмоциональная, умная, сильная, ранимая, грациозная, талантливая, взбалмошная, веселая, переменчивая, взрывная, улыбчивая, настоящая.

— Ну хватит, хватит! — засмеялась тогда бабуля и махнула рукой. — А теперь замени «Алина» на «жизнь». Именно такая жизнь, как ты перечислил, ждет тебя с ней.

Тогда я окончательно понял, что меня это более чем устраивает и Алина — моя. И больше мне никто не нужен. Да, она взрывная, взбалмошная, порой сначала делает, а потом думает, но в то же время и нежная, и ранимая. Одним словом — настоящая.

Я был готов защищать и оберегать ее и тогда, и теперь.

Кроме этого, рассчитывал прожить с Алиной долгую и счастливую жизнь — настоящую.

А еще рассчитывал сбросить Игоря с хвоста на следующих крутых поворотах.

Он продолжал светить фарами и даже сигналить. Запугать хотел, что ли? Не на того напал. Хотя Алину он явно пугал до смерти. Она видела свет его фар в боковом зеркале и то нервно вздрагивала, когда открывала глаза, то снова их закрывала.

«Да, наверное так лучше. Наверное, тебе лучше этого и не видеть».

«Ну что, подрифтуем?!» — это я уже Лебедеву. Мысленно, конечно.