— Да вот вам и доказательство! А эта штука для того,чтобы голос менять!

Леня поднес круглый предмет к губам и произнес неживыммеханическим голосом:

— Игра окончена!

— Так вот почему ты меня про сердце спрашивала, —прошептал помертвевшими губами Кастальский, глядя на пузырек. — Надя, какже ты могла? Ведь мы с тобой знакомы с самого детства! Ведь мы с тобойтанцевали вальс на вечере в Доме культуры имени Первой Пятилетки в одна тысячадевятьсот сороковом году!

— Митенька, ты в маразме, — скрипучим голосомзаявила Надежда Васильевна, — я давно уже это замечала, только не хотелатебя огорчать. Ты все, как всегда, перепутал, мы танцевали не вальс, а полькуна утреннике в ДК Пищевиков в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году!

— Не надо спорить, — вклинился Маркиз, сойдемся натом, что вы танцевали танец падепатинер. Мама — комсомолка, папа — пионер!

И тут же запнулся, потому что увидел, как Надюша направляетна него пистолет.

— Ну не фига себе! — в полном изумлении сказалЛеня. — Неужели вы умеете им пользоваться?

— Что тут уметь? — Надюша осторожно пожалаплечами, чтобы не сбить прицел. — На курок нажать любой дурак сумеет.Зрение у меня неплохое, да и сидите вы близко.

— Надя! — Дмитрий Аристархович побледнел и потираллевую сторону груди, — неужели ты способна на убийство ?

— А я о чем вам битый час толкую? — рассердилсяМаркиз. —Ей-богу, Дмитрий Аристархович, Надюша в чем-то права, вы сталиплохо соображать! Русским языком вам говорят, что по ее приказу убили несколькочеловек и меня хотели убить, а вы задаете идиотские вопросы!

— Вот-вот, — согласилась Надюша, — так чтоотойдите в сторонку и дайте мне пройти!

— Куда же вы так спешите. Надежда Васильевна? —встрепенулся Маркиз. — ФСБ к вам само придет! А также ОБОП, РУБОП иуголовный розыск! И зря вы рассчитываете на своих помощников, они давно ужедали деру. Разумеется те, которых еще не арестовали.

С этими словами Леня включил небольшой переносной телевизор,который Кастальский держал в кабинете на всякий случай. Передавали криминальныеновости.

— Сегодня на Выборгском шоссе, недалеко от города,сотрудниками отдела по борьбе с терроризмом задержан некий гражданин Коршунов.В машине Коршунова были обнаружены взрывчатка, оружие, а также четырестаграммов героина.

Камера показала худощавого мужчину с небольшойинтеллигентной бородкой. Его в наручниках вели двое милиционеров.

— Узнаете, Надежда Васильевна? — поинтересовалсяЛеня. — Что-то мне подсказывает, что он недолго будет молчать, всевыложит. И те материалы о строительстве магистрали, что вы так жаждалиполучить. Неужели вы думаете, что я не подстраховался и не снял с них копию?Так что, бабка, бросай оружие, дело твое труба! неожиданно рявкнул он.

Вместо того чтобы отбросить от себя пистолет, НадеждаВасильевна нажала на курок. Леня едва успел отскочить, и пуля попала вбронзовое основание настольной лампы, срикошетила и разбила скульптурную группуиз неглазированного фарфора, называемого бисквитом.

Статуэтка изображала пастушку и овечек, и в результатевыстрела от нее осталась только крошечная собачка.

— Ну, мне это надоело! — зарычал Леня, однимпрыжком оказался возле старухи и отнял у нее пистолет.

Надюша пыталась бороться и даже укусила его за палец.

— Да оставьте вы ее! — прохрипел Кастальский инеожиданно начал заваливаться на бок.

Леня бросился к нему, выпустив на время из поля зренияшуструю старуху, а когда повернулся, ее и след простыл.

— Побежала сыночка предупредить, — сказал он,набирая номер, чтобы вызвать врача для Кастальского, — ну все равно, уж неусидит ее сыночек на теплом местечке. Воровать тоже надо меру знать!

Лариса, сегодня почти без грима, то есть в своем натуральномвиде, представляющая бледнолицую блондинку, вышла из машины американскогозаказчика, держа в руках небольшой чемоданчик. Ленина машина стояла почтирядом, так что Лариса не могла ее миновать. Маркиз открыл дверцу и чарующеулыбнулся.

— Ну и как все прошло?

— Нормально, — сухо ответила Лариса, только этотжмот не отдал мне долю напарника.

— Того, кого по ошибке убили в Москве?

— Ну да, уперся как осел, дескать, как договаривались,мне отдал мое, а раз того нет в живых, то, стало быть, и денег ему не положено.

— Логично конечно, но противно, — произнесЛеня, — впрочем, у них своя логика. Куда Эмы едем? Не в ресторан, надеюсь?Не будем же мы за столиком делить деньги?

— Да уж… — усмехнулась Лариса, усаживаясь на переднеесиденье.

— Домой к вам тоже не пойду, — серьезно сказалЛеня, — опасаюсь за свое здоровье. Плеснете чего-нибудь в кофе илибаллончиком в лицо брызнете.

— Но мы же партнеры и должны доверять другдругу, — протянула Лариса, — впрочем, не пугайтесь, я не собираюсьвас усыплять. И домой к себе не приглашаю, тороплюсь очень, мне нужно уезжать.

— Правильное решение, — одобрил Леня,проветритесь, отдохните, а тут пока все утрясется…

— Тут рядом Удельный парк, там на окраине вполне можноостановиться и решить наши наболевшие вопросы.

— Ну что ж, — Леня тронул машину с места.

Немного погодя с той же стоянки выехала другая машина —неприметная грязно-бежевая «девятка». После взрыва его синей «Тойоты» Леняпопросил Ухо поскорее подобрать ему приличную машину, и Ухо пригнал такую же«Тойоту», только белую. «Девятка» ехала следом за белой «Тойотой», потомсвернула в сторону.

С асфальта Маркиз свернул на неудобную, чуть ли непроселочную дорогу, что вела на зады Удельного парка. Ночью шел дождь, и дорогуразвезло, так что машина едва проехала. Возле решетки парка Леня остановилмашину. Вокруг не было ни души.

— Не вздумайте меня убивать! — предупредилЛеня. — Я буду являться вам каждую ночь во сне!

— Да не тряситесь вы! — усмехнулась Лариса ираскрыла чемоданчик.

Деньги были там, лежали, затянутые в тугие пачки, и Леняневольно на них загляделся.

Это было его ошибкой, потому что Лариса добыла откуда-тоиз-под себя маленький баллончик и прыснула Лене в лицо. В последний момент онуспел зажмурить глаза. Лариса в это время вытащила из кармана наручники,накинула ему на запястье, а второй наручник зацепила за ручку двери. Потом онавырвала у Лени из рук чемоданчик и бросилась бежать вдоль решетки парка. Там,за углом, на крошечном пятачке стояло несколько машин. Лариса бежала, путаясь восенней пожухлой траве. Траву эту тут, на задах парка, никто и не думал стричь,так что она выросла ужасающих размеров.