Уортон, 1910

– Эта поездка так не вовремя, – пожаловался Джесс, поспешно собирая чемодан. – Не хочется оставлять тебя прямо сейчас.

Адди сидела в кресле-качалке в углу их белоснежной спальни на Фронт-стрит, вновь и вновь вертя в одной руке серебряную расческу, а другой поглаживая огромный живот.

– Со мной все будет в порядке, дорогой, – улыбнулась она. – Ты слишком волнуешься. Знаешь, женщины уже давным-давно рожают детей. В этом нет ничего особо таинственного. Я же не страуса рожаю.

– Просто я предпочел бы, чтобы твоя мать приехала и побыла с тобой, пока я в отъезде. – Джесс проигнорировал попытку жены пошутить. – Эта поездка такая внезапная. Я не успел послать за твоей мамой.

– Повторяю, со мной будет все в порядке.

Адди с большим трудом поднялась, вперевалку подошла к мужу и положила голову ему на грудь. Он обнял ее, и они замерли. Она прислушалась к биению его сердца и задумалась, слышит ли это и ребенок.

– Я не поеду, – заявил Джесс.

Адди рассмеялась.

– Ты собираешься сказать Гаррисону, что не можешь провести встречу в Чикаго, потому что жена скоро родит? Что-то я сомневаюсь.

– Но я хочу остаться здесь, – пожаловался Джесс. – С тобой. А если ребенок родится раньше срока?

– Значит, когда ты вернешься, тебя встретит новорожденный сын или дочь, – улыбнулась Адди. – Да не волнуйся так, Джесс. Мы же теперь не в глуши живем, как в Грейт-Бэе, а в городе. Если роды начнутся раньше, доктор всего в двух шагах. Если понадобится, я сама доползу до него на четвереньках.

– Гаррисон пообещал присмотреть за тобой, – сказал Джесс. – А Джинни будет приходить каждый день как минимум на несколько часов, чтобы убраться и сходить на рынок.

– Значит, за мной будет присматривать целая толпа, – усмехнулась Адди. – Может, даже схожу навестить Селесту. Я еще не видела ее младенца.

– Не смей. – Джесс погрозил ей пальцем. – Не хочу, чтобы ты тащилась вверх на холм, как черепаха.

– Черепаха! – Адди ткнула мужа в грудь. – Значит, вот кто я теперь?

– Еще недавно ты была тигрицей, моя дорогая, – рассмеялся он. – Насколько я помню, именно поэтому ты теперь оказалась в деликатном положении. Ладно, без шуток, Адди, пообещай, что не пойдешь в гости в таком состоянии. Не нужно этого делать, даже если ты поедешь на машине. Ты должна быть дома, отдыхать. Навестим Селесту и ее младенца, когда я вернусь, и мы сможем похвастаться своим собственным. Гаррисон сказал, что сейчас она все равно никого не принимает. Думаю, после стольких обманутых ожиданий она хочет убедиться, что малыш здоров и в полном порядке, прежде чем… ну, ты понимаешь, о чем я.

Адди понимала. Они только что узнали, что Селеста родила на несколько недель раньше срока. Но даже Гаррисон не горел желанием обсуждать новость. Адди предположила, что из-за того, что случилось с Клементиной, Конноры теперь предпочли скрывать появление младенца, не желая пускать посторонних в свою семью, где все еще слишком хрупко. Адди понимала желание прижать к себе как можно ближе и бережнее то самое ценное, что есть в жизни, и не отпускать. Как будто сама мысль показать новую маленькую жизнь окружающим может навредить ребенку и мир окажется слишком суров к нему. Адди не знала даже, кто родился – мальчик или девочка. Что ж, узнает со временем.

По правде говоря, Адди была рада просьбе Джесса оставаться дома. Ей не очень хотелось тратить силы на светский визит. Она так устала за последние дни. Хотя Адди старалась убедить мужа не беспокоиться из-за его поездки, при мысли остаться одной ее бросало в дрожь. Она не могла забыть то странное ощущение, когда внутренний голос предупредил: она в опасности. Уходи! Послушай меня, Адди Стюарт! Ты умрешь двадцать четвертого апреля, если ничего не сделаешь! До даты оставалась всего неделя.

Наверное, какая-то странная реакция организма на предстоящие роды, – попыталась убедить себя Адди. Все это слишком ужасно, чтобы оказаться правдой. Она могла просто отмахнуться, тем более что голос в голове больше не появлялся. Она крепко обняла Джесса и взмолилась духу прабабушки, чтобы он успокоил ее. Теперь, когда Джесс уедет, Адди страшилась предстоящих одиноких ночей.

– Останусь дома, буду читать у камина, – пообещала мужу Адди. – Даже не пойду ни на рынок, ни в библиотеку. Просто буду считать дни до твоего приезда.

– Я тоже, – заверил Джесс.

Он заторопился, чтобы успеть на поезд, и Адди почувствовала себя очень одиноко. Она сидела в кресле-качалке в детской и раскачивалась взад-вперед, поглаживая живот и размышляя.

Два дня прошли без происшествий, потом три, потом четыре. По ночам Адди было тревожно, зато дни казались мягкими, легкими и мирными. Как будто дневной свет прогонял демонов, которые появлялись с заходом солнца.

Джинни, горничная из дома Конноров, исправно приходила каждый день в десять утра, стирала, убирала, ходила на рынок и даже готовила основные блюда, неизменно ставя на плиту кипящую кастрюлю с будущим ужином перед тем, как уйти ровно в три. Как-то даже принесла в корзинке горячие булочки, джем и несколько книг и передала привет от Конноров. Ее общества было вполне достаточно для Адди, которая быстро уставала и хотела только сидеть в кресле-качалке, читать и смотреть на широкую водную гладь, которая начиналась сразу за задним двором, спускавшимся к озеру под уклон.

На седьмой день Адди с большим трудом поднялась с постели, громко застонав. Она была совсем готова к появлению на свет ребенка, такого же неуклюжего и неокрепшего, какой она сама чувствовала себя сейчас. Женщина улыбнулась при мысли, что всего две недели назад они с Джессом поднялись на холм к особняку Конноров на ужин. Сейчас она бы ни за что не осилила такое путешествие.

Ровно в десять пришла Джинни и принялась болтать о том, что происходит в городе, о рынке и погоде.

– Что-то витает в воздухе, миссис Стюарт, – заявила она, мо2я оставшуюся от вчерашнего ужина посуду. – Амос на рынке говорил, все рыбаки сегодня держатся подальше от озера. Сказал, наверное, будет гроза.

Адди открыла кухонную дверь и взглянула вниз, вдоль пологого склона, в сторону озера. Воздух слишком сырой – непривычный для этого времени года. Обычно весна в Уортоне была грязной и дождливой, совсем непохожей на весну в ее родном Грейт-Бэе. Хотя тот и находился не так уж далеко от Уортона, но в начале апреля, как правило, еще был весь в мокром грязном снегу. Адди не вполне привыкла к климату на новом месте – к теплым зимним ветрам, не дающим скапливаться большим сугробам, и свежим летним ветрам с Атлантики, забирающим из воздуха всю влагу.

Но сегодня воздух казался другим – как будто перенесенный ветром из другого времени года и не знающий, куда податься. Он нависал над озером тяжелым покрывалом. Там, где встречались вода и воздух, слышались шипение и треск – словно тысячи невидимых молний били в озерную поверхность. Небо над головой тревожного синего оттенка издалека выглядело хмурым, грозным и зеленоватым.