Но когда Сильвия после долгого молчания заговорила снова, я была в таком шоке, что даже на миг перехватило дыхание.

— Кэтрин, мне кажется, тебе следует обратиться к специалисту.

— Что?!

— Конечно, у тебя был тяжелый период, на работе завал, сплошной стресс, я все понимаю…

Я не ответила. Я не могла поверить, что говорю с Сильвией.

— Луиза уже давно беспокоится о тебе. Мы все беспокоимся! И Ли тоже… Я думаю, что тебе действительно следует поговорить с кем-нибудь — может быть, со своим доктором. Может, у вас на работе есть врачи?

— Минутку, — сказала я. — Ты говоришь, что Ли тоже беспокоится обо мне?

Она помедлила:

— Дорогая моя, он тебя очень любит. Он думает, ты просто скучаешь по мне, но я знаю, что здесь что-то более серьезное. Он говорит, что ты резала себе руки. Пожалуйста, не расстраивайся, я вовсе не хочу тебя расстраивать, тем более что я так далеко и не могу помочь…

Я сама удивилась, когда услышала свой голос — визгливый, истеричный:

— Сильвия! Сколько можно повторять — это Ли меня пугает! Он страшный человек! Он говорит, что мне надевать, когда я выхожу из дому. Я не хочу таких отношений! Неужели ты не понимаешь? Это ненормальные отношения, какими бы замечательными ни были многие моменты.

Сильвия молчала.

— Мало ли что он наговорил. Верьте ему больше!

— Кэтрин, прошу тебя, не волнуйся так…

— Не волнуйся? И ты мне говоришь: «Не волнуйся»? А чего ты ожидала? И с каких это пор ты болтаешь по телефону с Ли? Что это за хрень?

— Он разговаривал с Луизой, она позвонила мне и сказала, что беспокоится о тебе. Это было вчера, а сегодня позвонил Ли. Он места себе не находит. Говорит, что в последнее время ты стала очень странной. Вот мы все и волнуемся, думаем, как тебе помочь…

— Что же это такое… Что ты такое говоришь? Просто поверить не могу…

— Послушай, Ли уверяет, что вы и сами справитесь. Он готов сделать все, что в его силах, чтобы ты пришла в норму. Но мне кажется, тебе лучше поговорить с профессиональным врачом. Кэтрин, это очень важно! Хочешь, я постараюсь найти кого-нибудь здесь, в Лондоне?

Я какое-то время молча смотрела на свой мобильник, потом нажала «отбой» и со всей силы швырнула мобильник в стену. Он развалился на три части и упал на ковер, издавая тонкий надрывный стон, как раненое животное.

Я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Никого не осталось рядом. Никого из друзей. Теперь мы один на один. Он и я.

Автобус медленно полз по своему маршруту. На город упала темнота, но там было полно света. Город сверкал разноцветными огнями: витринами магазинов, светофорами, рядами уличных фонарей, и все это двоилось, отражаясь в мокром асфальте. В автобусе было тепло и сыро, окна запотели, пахло сотнями пассажиров и старой обивкой.

Терпеть не могу говорить по мобильному в автобусе, но мне надо было услышать его голос. Я старалась говорить тихо:

— Привет, это я.

Его голос звучал издалека, как со дна колодца:

— Как все прошло?

— Хорошо. Было сложно, конечно, но я справилась. Он позвонит Алистеру. И он прописал мне таблетки.

— Какие?

— Не помню, спрятала рецепт. Что-то про серотонин…

— А, СИОЗС, селективный ингибитор обратного захвата серотонина.

— Господи, неужели? В общем, он сказал, у меня посттравматическое стрессовое расстройство, это помимо моего основного заболевания.

— Очень хорошо.

— Ты так считаешь?

— Я имею в виду, хорошо, что он тоже так думает, потому что я сам такого же мнения. Но я не могу быть твоим лечащим врачом.

— Понимаю. А как работа?

— Да ничего. Я почти закончил.

Мужчина, сидевший напротив, не сводил с меня глаз. Он ничем не напоминал Ли, но все равно действовал мне на нервы. Молодой, давно не мытые волосы неровно подстрижены и торчат над ушами, губы и нос в болячках, под глазами темные круги.

На следующей остановке выходило много пассажиров, и я подумала, не сойти ли мне тоже, но тогда весь оставшийся путь мне пришлось бы идти пешком. Мужчина тоже поднялся, я решила, что он выходит, и осталась сидеть, но он просто постоял в проходе минуту, а когда автобус снова тронулся, пересел на сиденье передо мной.

Он еще и пованивал, кстати плесенью, будто его одежду забыли в стиральной машине на несколько дней. Шея сзади была покрыта прыщами, и каждые две секунды он по-мышиному дергал носом, как будто принюхивался.

На следующей остановке я вышла. К счастью, он не сошел вслед за мной. Я постояла на тротуаре, давая автобусу проехать, и встретилась взглядом с его широко открытыми настырными глазами.

По дороге домой я зашла на почту, чтобы взять анкеты для нового паспорта. Потом прогулялась по магазинам, рассматривая шмотки, но ничего даже не примерила. Домой идти не хотелось. Ли работал, и со вчерашнего дня я не получала от него известий.

Когда я открыла дверь, меня охватило знакомое уже чувство настороженности — в доме явно кто-то побывал. Ничего осязаемого — ни постороннего запаха, ни сквозняка. На подъездной дорожке стояла только моя машина, и больше никаких следов шин. Но я точно знала, что в мое отсутствие кто-то у меня побывал.

Минуту я постояла в холле, не закрывая дверь, соображая, как лучше поступить: осмотреть дом или сразу уехать? Я бросила взгляд в открытую дверь кухни — ничего не передвинуто, вроде все стоит на своих местах.

«Ну не глупи, — сказала я себе, — куда ты поедешь на ночь глядя? Все равно придется возвращаться. И потом, вряд ли грабитель дожидается тебя в гостиной». Я швырнула ключи на полку, сняла пальто и вошла в гостиную. И вскрикнула от неожиданности: на диване сидел Ли и смотрел в экран телевизора, у которого был выключен звук.

— Господи, Ли, я чуть с ума не сошла от страха! Что ты тут делаешь?

Ли встал и повернулся ко мне:

— Где ты шаталась все это время?

— Я была в городе, — ошарашенно промямлила я. — Заходила на почту. А чего ты кричишь? Какая разница, где я была?

— Ты что, битых два часа провела на почте?

Он сделал шаг ко мне. Я видела, что от ярости его просто трясет, хотя руки были расслаблены, никаких стиснутых кулаков, а голос звучал холодно и отстраненно.

Мне стало страшно, но я расправила плечи и тоже повернулась к нему:

— Не смей так со мной разговаривать, а то я снова уйду!

Я повернулась, но он схватил меня за руку повыше локтя и так дернул, что я чуть не упала.