Поправив своей изящной рукой венчавшую ее золотые кудри бледно-желтую шляпку, Клариса попыталась унять волнение в груди. Она была богато и с безупречным вкусом одета, как требовало ее положение роскошной куртизанки, но это не прибавило ей уверенности в себе.

Непреодолимый страх совершенно парализовал ее способность соображать, и Клариса решила пройтись несколько раз мимо дома Жерара Пуантро в надежде, что, может, наткнется на него… может, ей удастся втянуть его в разговор и тогда посчастливится узнать…

— Клариса, ma cherie…

Вздрогнув, Клариса повернулась на звук знакомого голоса к проезжавшему мимо экипажу. К ней обращался человек, которого она менее всего рассчитывала здесь встретить.

Приподняв шляпу, Пьер вышел из экипажа. Из-под шляпы виднелись густые каштановые кудри, с которыми, казалось, ему трудно было справляться. Он нежно поцеловал руку Кларисы, ловя ее взгляд с какой-то неуверенностью.

— Я зашел к вам без предупреждения и только услышал от мадам, как она сожалеет. И, если бы не помощь Мими, я не знал бы, где вас искать. — Пьер бросил взгляд на дверь, к которой были обращены глаза Кларисы. — Я не нарушил ваши планы?

Беспокойство Кларисы усилилось. Мими, изящная брюнетка, слывшая первой сплетницей в заведении мадам Рене, уделяла слишком много внимания делам Кларисы. Интересно, что она успела наговорить Пьеру? В нем явно проснулось любопытство, а может, и ревность. Клариса высоко ценила проявленную Пьером по отношению к ней доброту, и ни в коем случае не хотела бы допустить даже тени подозрения, что она имеет какой-либо интерес к Жерару Пуантро.

Сдерживая невольный вздох, она приложила платочек ко лбу, а мозг усиленно работал.

— Пьер, я так рада видеть вас. День был слишком хорош, чтобы сидеть взаперти. Мне захотелось пройтись по улицам, где прошло мое детство.

Увидев, что у Пьера от удивления поднялись брови, она продолжила:

— Разве вы не знали, что мы с братом жили когда-то в достатке, за огромными дубовыми дверями, подобными этим? Oui, так и было. Странно, как извилист порой жизненный путь. Не правда ли?

Слегка прижавшись к нему, когда он отпустил ее руку, Клариса одарила его кокетливой улыбкой:

— Пьер, вы зашли, чтобы пригласить меня прогуляться? Тогда я в вашем распоряжении. Признаться, меня уже несколько утомили воспоминания.

— Ничего лучшего, чем провести день с вами, я не мог бы и придумать.

Пьер отворил дверцу экипажа и помог ей подняться. Сев рядом с ней, он отдал кучеру краткие распоряжения. Придерживая прелестную головку Кларисы, он припал к ее устам. Клариса приоткрыла губы, чтобы ответить ему страстным поцелуем, и невольно подумала, что Пьер был во всех видах любовных отношений настолько изощренным, что порой заставлял ее удивляться…

Габриэль была вытеснена из ее мыслей, когда Пьер, резко откинувшись, прошептал:

— Вы — моя, Клариса. По крайней мере так следует из нашего соглашения… Но станет ли когда-нибудь моим наше сердце?

— Мое сердце… mon cher… — Клариса улыбнулась, поддразнивая его. — Вы, разумеется, знаете, что сердце такой женщины, как я, едва ли можно кому-нибудь отдать.

— Зачем вы так говорите, Клариса! — Лицо Пьера пылало жаром. — Вы прекрасно знаете, что, унижая себя, вы причиняете боль и мне!

Неожиданная вспышка Пьера вызвала в глазах Кларисы горячие слезы. Чуть помедлив, она мягко ответила:

— Простите меня, Пьер. Кажется, я оскорбила вас. Я совсем этого не хотела.

— Клариса, вы не можете не понять, — его гнев испарился так же быстро, как и возник, — что ваше самобичевание очень болезненно воспринимается мной… потому что вы стали частью меня. Вы безраздельно владеете моим сердцем, даже если я не занял такого же места в вашем.

— Все эти разговоры о сердцах…

Не будучи в силах принять ту серьезность, с которой повел разговор Пьер, Клариса взяла его руку и приложила к своей груди. Голос ее чуть понизился:

— Вы чувствуете, как бьется мое?

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение, та cherie. — Пьер перевел дыхание. — Вы надеетесь отвлечь меня от разговора, который мы начали. Что ж, вы легко можете достичь своей цели, потому что я постоянно жажду вас. Но как только проходит этот момент обладания, желание возникает вновь, ибо мои чувства к вам не иссякают.

Сделав паузу, Пьер с мягкой настойчивостью добавил:

— Надеюсь, вы почувствовали искренность моих слов, mon ami?

— Да, Пьер, почувствовала.

Склонившись к ней, Пьер прошептал:

— Можем мы задернуть шторки?

— oui.

Сердце Кларисы забилось, когда Пьер стянул с ее плеча платье и поцеловал нежную кожу. Мысли о доме с дубовыми дверями моментально ушли куда-то, как только Клариса оказалась в объятиях Пьера.

Утро было ясное, ветер свежий, и корабль подбрасывало на волнах, как игрушку. Команда готовилась спустить шлюпку. Они пережили несколько трудных часов, пока паруса на рангоуте были натянуты до предела, а люди при этом ужасном ветре работали на реях. Роган знал, что успешное осуществление их плана в значительной степени предопределено временем. Он прекрасно понимал, что непозволительна даже малейшая ошибка в том опасном деле, которое их ждало впереди.

Роган оглядел сверкающую вокруг них поверхность моря. Ему не нравились те изменения в первоначальном плане, которые вынудило сделать появление Пуантро на Гранде-Терре. Пришлось отказаться от намерения стоять на якоре в заливе Баратария, пока верные люди отправятся в город и передадут Пуантро его требования, обстоятельства вынудили действовать по запасному варианту, который был куда более опасен.

Выбранная для стоянки бухта была довольно закрытая, но бросать якорь так близко от Нового Орлеана, скрывая на борту похищенную Габриэль, представлялось достаточно опасным. Теперь, когда люди губернатора высматривали появление любого подозрительного судна, это становилось особенно рискованным. Жизненно важно было доставить своих посланников на берег незамеченными.

Роган мысленно еще раз продумал свой план. Придется использовать двух человек, чтобы передать его требования. Один из них будет подстраховывать другого, так как степень риска возросла во много раз. Прошло достаточно времени, испробованные Пуантро возможности истощились, и он уже отчаялся услышать, что Габриэль жива и невредима. Люди Рогана передадут Пуантро ультиматум и предоставят ему два дня, чтобы заявить публично о своем участии в делах Гамби, а затем еще два дня, дабы снять обвинения, выдвинутые против капитана Рогана Уитни и его «сообщников». Наконец, будет выделено два дня на публикацию в газете сообщения о том, что Пуантро переводит средства на счет, которым смогут воспользоваться наследники моряков, погибших во время нападения на «Вентуре».