Остановившись в отдалении, где их не могли подслушать, он повернулся к ней с твердым выражением лица. Голос звучал отрывисто.

— Есть ряд проблем, которые мы должны уладить между собой, прежде чем безумие обернется бедой. — Он выдержал паузу. — Прошлой ночью мы вели себя неразумно, еще более опрометчиво было бы позволить ситуации развиваться дальше.

Габриэль не в силах была произнести что-либо в ответ.

— Я приказал направить корабль к Новому Орлеану, где смогу высадить своих людей на берег, чтобы они передали мои условия вашему отцу. Если он примет их не откладывая, самое позднее через две недели вы будете дома.

Габриэль молча кивнула.

Он внимательно вгляделся в ее лицо. Взгляд его был настолько пристальным, что, казалось, стал почти осязаем. Он понизил голос:

— Мне показалось, будет лучше, если я покину вашу каюту до рассвета, чтобы не компрометировать вас… У меня не было намерения обидеть…

— Понимаю.

Роган сильнее сжал зубы.

— В самом деле? Габриэль…

Глаза его сверкнули на какое-то мгновение, а взгляд был прикован к ее губам так, что заставил сердце Габриэль заколотиться.

— Я сожалею на самом деле только о том, что это была последняя ночь, которая принадлежала нам. Слишком многое стоит между нами. Габриэль вздохнула:

— Слишком многое?

— Я буду беспощаден в своих требованиях к вашему отцу, и он примет их, чтобы спасти вас. Эти события кажутся сейчас такими отдаленными, но надо смотреть правде в глаза — вы вернетесь к нему, чтобы разделить с ним все несчастья. И тогда вы посмотрите на меня совсем по-другому.

— Через две недели…

Роган посмотрел ей прямо в лицо.

— Не больше.

— Не больше…

Он пожирал ее своими золотисто-карими глазами. Она поняла. Она сделала свой выбор задолго до того, как ей что-либо было предложено. Не уверенная в том, остается ли у нее право выбора сейчас, она прошептала:

— Вы хотите меня, Роган?

Он только крепче сжал челюсти.

— Если да, — я ваша.

Не сомневаясь, что Роган изо всех сил сдерживает свои чувства, она придвинулась к нему ближе, чтобы ее тихий голос был услышан сквозь шум рвущегося ветра.

— Прошлая ночь принадлежала нам одним. Пока я нахожусь на этом корабле, остальной мир со всеми его трудностями так далек, что нет нужды принимать его в расчет. Так уж все сложилось… хотя бы на короткое время.

Выражение его лица не изменилось.

— Вы понимаете, что говорите?

— Понимаю.

— Вы уверены?

— Мне не нужно времени на то, чтобы обдумывать это снова.

Она никогда не была столь уверена в своих чувствах, как в этот момент, потому что любовь переполняла ее. Габриэль положила руку ему на грудь. Она ощутила боль, пронзившую его от этого прикосновения, и ответные удары сердца. Это придало ей смелости, и она решилась произнести слова, которые сдерживала до сих пор:

— Я хочу, чтобы ты любил меня.

— Габриэль…

— Я хочу проводить в твоих объятиях каждую из оставшихся у нас ночей. Но твои отец.

— Только две недели, Роган…

Внезапный порыв ветра чуть не сбил ее с ног. Габриэль была счастлива, когда руки Рогана тут же обвились вокруг нее. Она заметила разгоравшийся в его глазах огонь, когда он на мгновение прижал ее к себе, а затем твердо повернул к лестнице, которая вела вниз.

Ветер ревел, ударяясь о нос «Рептора». С разбушевавшегося ночного неба обрушились потоки воды. Паруса прочно свернуты, якорь сброшен, корабль вздымается и падает, пережидая последние часы летнего шторма.

Внизу в каюте Роган покрепче обнял Габриэль, и легкая улыбка промелькнула на его лице, когда она прижалась к нему еще плотнее. Глаза его открыто сияли, а она улыбалась ему в ответ. Припомнились обстоятельства предыдущего шторма, перенесенного ими вместе. Он был доволен, что Габриэль без труда преодолела сложности морской жизни, хотя меньшего он и не ожидал.

Взгляд Габриэль задержался на его лице, и Роган, склонившись к ней, припал к зовущим устам. Пережитые ими только что мгновения любви были более бурными, чем бушевавший вокруг них шторм. Они недавно очнулись, но отзвуки любовного восторга все еще оставались с ними… оба знали, что эти воспоминания останутся в их сердце на всю жизнь.

Губы Рогана снова потянулись к ней. Он не мог насытиться телом, так сильно воспламенявшим его, в достаточной мере насладиться тем, что приносило такие страдания и радость одновременно.

Он не мог насытиться Габриэль.

Габриэль прижалась плотнее к Рогану. Нежные слова любви, что он шептал ей на ухо, звучали проникновенной мольбой, отзывавшейся в ее сердце.

Моменты высшего блаженства были бесценным даром судьбы, хотя и причиняли невыносимую боль, когда она вспоминала, как мало им отпущено времени.

Проходя по Ройял-стрит, Клариса невольно задержала шаг. Здесь были расположены изысканные особняки. Она взглянула на голубое небо, на быстро бегущие мелкие перистые облака и вспомнила то время, когда вместе с матерью и Бертраном жила в большом доме, подобном тем, мимо которых она сейчас проходила.

Мать славилась редкой красотой, и после смерти отца у нее не было отбоя от поклонников. По всеобщему убеждению, хотя дела отца к концу его жизни сильно расстроились, на будущем семьи это не должно было отразиться, потому что расположения обворожительной вдовы добивались самые богатые люди Нового Орлеана.

Внезапно приятные воспоминания приобрели привкус горечи. Матушка отличалась добротой и приютила бедную опустившуюся женщину, не имевшую никого в городе и появившуюся у дверей ее дома без гроша в кармане. Maman считала своим долгом помогать гонимым. Она отказалась выдать эту женщину преследователям, несмотря на тянувшееся за ней проклятие, и тем самым навлекла несчастье на себя. Мать умерла ужасной смертью, а проклятие продолжало преследовать их. Клариса не решалась вспоминать последовавшие за этим годы и все бедствия, свалившиеся на нее и Бертрана. Она знала только, что эти испытания научили ее ценить настоящую дружбу и любовь.

Приблизившись к роскошно отделанному особняку в конце улицы, она бессознательно замедлила шаг. Сердце ее учащенно забилось при виде дивно отполированной дубовой двери. Но не было никакой уверенности в том, что Жерар Пуантро находится в доме за этой дверью. Она вообще в последнее время была мало в чем уверена, да и немудрено: от Рогана и Бертрана никаких вестей, о Габриэль Дюбэй ничего не известно.

Досужие разговоры посетителей мадам Рене не содержали никакого намека на то, куда ездил Жерар Пуантро, так таинственно покинувший Новый Орлеан и откуда неожиданно вернувшийся. Не было никаких слухов о том, что Жерару Пуантро переданы требования о выкупе. Десяток вопросов теснился в голове Кларисы. Что случилось? В чем причина задержки? Где Роган и Бертран? Что они предприняли?