Стоило нам преодолеть последние метры каменной осыпи, как Геннер сразу же остановился. Сдернул ношу со своего правого плеча, аккуратно поставил наземь, не забыв при этом недовольно пробурчать:

– Все, дальше пойдете сами. Вот ведь незадача! Вроде бы и человек достаточно взрослый, а одни только проблемы от вас. Дитя малое – и то поумнее вас будет.

Ответить на столь резкую критику в свой адрес действительно было нечего. Да, я был кругом неправ. Уверен, когда-нибудь излишняя любознательность меня погубит, и это случиться очень скоро, если, конечно, не принять экстренных мер. Решено: отныне никакой самодеятельности. Иду хвостиком за своими поводырями и делаю только то, что они говорят.

К месту стоянки добирались в угрюмом молчании. Молча насобирали дров, и лишь только после того, как костер весело затрещал, разгораясь, между нами завязалась неторопливая беседа.

– И все-таки, что это было? – я первым позволил себе нарушить затянувшееся молчание.

– Магур. – Коротко ответила Виталина. Лицо ее все еще было хмурым. – Скажите, Илья, зачем вы туда полезли?

– За этим. – Продемонстрировав длинный прут арматуры, который я умудрился не выронить из рук за время бегства, я невесело улыбнулся. – Ведь вы сами говорили мне, что бродить по этим местам без оружия очень опасно. Вот я и решил, что…

– Неправильно вы решили. Геннер, спасая вас, легко мог погибнуть. Да и вы, впрочем, тоже. Отныне попрошу вас никогда ничего подобного больше не делать. Вам все ясно?

– Более чем. Простите, больше такого не повторится.

– Очень на это надеюсь. Вы что-нибудь еще хотели узнать?

– Червяк… магур этот ваш… откуда он взялся? Это чудовище тоже результат мутации?

– Нет, с чего вы взяли? Магуры издревле существовали на этой планете. Они, можно сказать, ее первоначальные жители. Появились задолго до нас. Древние артаны едва не истребили их полностью, но вовремя остановились, узнав, что продукты жизнедеятельности, вырабатываемые этими странными ленточными червями, обладают высокой ценностью и высоко востребуемы в фармакологической промышленности. Для того, чтобы защитить от вымирания последних оставшихся в живых представителей этого вида, а так же ради безопасности окружающих, вокруг их мест обитания и были построены эти башни, остатки одной из которых вы только что видели.

– Понятно. Могу я еще кое-что узнать?

– Можете. – Виталина извлекла из рюкзака Геннера несколько кусков вяленого мяса и поделила их на три равные доли. Одну из них протянула мне.

– Геннер часто вас называет Всепрощенной. Почему? А еще в одной из наших бесед вы упоминали о существовании Непрощенных и, если память мне не изменяет, Прощенных. Кто эти люди, каковы между ними различия, если они, конечно, есть? До того, как мы доберемся к осадному лагерю, я должен знать как можно больше о вашем народе. И еще: как мне себя там вести? Не встретят ли меня там как врага? Проблем никаких не возникнет?

Виталина почему-то решила ответить с конца:

– Нет, конечно. Какие могут быть проблемы? Просто ведите себя естественно и все.

Среди людей у нас нет врагов. Вы не наш враг, Усопшие нам не враги – они просто по незнанию своему мешают нам выполнить то, что мы обязаны сделать. Наш враг – только скверна. Что касается первого вопроса – то здесь необходим короткий экскурс в историю. – Облик Виталины вновь претерпел существенные изменения. Теперь у нее было лицо этакой зубрилки-всезнайки. Очков вот только не хватало с N-ным количеством диоптрий, а так один в один. – Итак: слушайте. Давным-давно, когда древние решили нарушить вселенское равновесие и, полные ненависти друг к другу, осмелились открыть сундуки со скверной, Иннииш, великий Бог всего Сущего, проклял их всех, от мала до велика, проклял их будущих детей и детей их детей. Чьи-то жизни он забирал сразу, и это почиталось за счастье, а на тех, кто остался, стал насылать такие страшные болезни, от которых начинали быстро выпадать волосы, а потом кожа их отслаивалась кусками, обнажая покрытую незаживающими язвами плоть.

Но Иннииш этим не ограничился, ведь гнев его все еще был слишком велик. Самых страшных грешников он стал превращать в ужасающих монстров, обязав ходить по земле в таком виде до самой смерти в назидание окружающим и их потомкам. И они ходили. Шли годы, менялись поколения одно за другим. Неизменным оставалось только одно: гнев Великого Созидателя.

Но даже самый твердый камень со временем все равно подтачивает вода. Так случилось и на этот раз: гнев Иннииша стал постепенно слабеть, истаивая словно айсберг, попавший по воле волн в южные воды, и вот, наконец, наступил тот день, когда он почти совсем исчез.

И только тогда наступило время прощения. Иннииш вновь возродил планету, и стала она даже краше, чем была до Судного Дня. А потом нашел в себе силы простить Иннииш даже некоторых из грешников, но только тех лишь, души которых стали чище кристаллов горного хрусталя. И назвал их Иннииш Всепрощенными, и даровал им капли благодати своей, и смогли они теперь делать то, что до этого было недоступно ни одному из смертных.

А потом простил Иннииш грешников, которых до этого превратил в ужасных чудовищ, но только тех из них, чьи души стали чище белого мрамора. И даровал Иннииш им силу великую. И назвал их Прощенными.

«Но как же так?» – Вопросили остальные грешники, души которых были не совсем чисты. Прости и нас, ведь страданиями своими мы тоже заслужили это!

«Нет», – ответил непреклонный Иннииш. – «Ваше время еще не пришло». И назвал он таких людей Непрощенными.

Юная рассказчица закончила, наконец, свое повествование и, зажав в руках внушительный кусок пересушенного до состояния кирпича мяса, принялась грызть его с видом оголодавшей белки.

– Сложно как-то все у вас здесь. Неужто так все и было?

– Ага. – За Виталину ответил Геннер. – Он уже успел прикончить свою порцию и теперь старательно отводил взгляд от не первой свежести тряпки, которая служила нам сейчас импровизированной скатертью.

– Ладно. Виталина – Всепрощенная. А вы тогда кто?

– Гы. Я? А сами-то как думаете?

Глянув на устрашающую морду своего собеседника, главным украшением каковой служили, пожалуй, даже не длиннющие клыки, а непомерной величины нос, из ноздрей которого гирляндой свешивалась книзу сдобренная засохшей зеленой слизью непривлекательная черная поросль, а также вспомнив, с какой легкостью Геннер ломает стволы вековых деревьев, я тотчас же озвучил свою версию:

– Думаю, что Вы Прощенный. Я угадал?

– Верно. Прощенный я. Кем же мне еще быть?

– Действительно: больше некем. Под Непрощенными, я так понимаю, имеются в виду больные люди, геном которых под воздействием радиации претерпел изменения в отрицательную сторону?

– Мудрено вы как-то говорите, конечно, но в целом верно. Непрощенные болеют. Быстро теряют волосы и зубы, зуд у них часто, болячки на теле всякие. Ну и забирает их, конечно, Иннииш к себе рано. И еще: страшные они как смертный грех. Ну как увидите хотя бы одного из них – так сразу все и поймете. Это я вам точно гарантирую. И смердит от них…