– Невыгодно ему меня убивать, – сказал он Земиславу, который наиболее настоятельно советовал взять всю ближнюю дружину и еще сотню у бояр. – Если я погибну, Перемышль ведь не он, а Владимирко захватит. Надо ли Андрею, чтобы Червонная Русь опять в одних руках собралась? Не надо. Так что он меня беречь и лелеять должен, если не дурак.

– А если дурак?

– На сей случай у него отец есть. Уж Владимир киевский своим сыновьям не даст баловать.

Но не успело посольство собраться, как приехали люди из Белза. Двое бояр и священник жаловались на посадника Стужайлу и князя Ярослава, который не желает разбираться по справедливости.

– И раз так, то лучше ты, Ростислав Володаревич, владей нами, а мы тебе будем служить, как батюшке твоему служили, только дай нам самим тысяцкого выбрать вместо Стужайлы навозного! – говорил боярин Завада, и Ростислав ухмылялся вместе со всеми, думая о приключениях незадачливого Стужайлы.

Дать ответ сразу Ростислав не решился. Все-таки отец завещал Белз брату Ярославу, и забрать его себе было бы нарушением отцовской воли. Но, с другой стороны, и отец ведь хотел, чтобы города управлялись разумно и справедливо, а лишившись одного из двух своих городов, старшие братья поневоле будут вести себя смирно. Хотя любви к младшему брату-половцу, конечно, им такой оборот не прибавит.

– Я приеду к вам и на месте с людьми поговорю, – решил Ростислав. – Если вы правы, то дам тысяцкого, какой вам угоден, но только тогда уж и вы меня не выдавайте. Ведь братья не успокоятся, и Владимирко в Звенигороде рать соберет для Ярослава, чтобы город назад отбить. Тогда уж бейтесь со мной до конца, как и я за вас.

– Батюшка, Ростислав Володаревич! Да чтоб мы?.. Да мы за тебя! Богом клянемся! – дружно завопило посольство, целуя шейные крестики.

Перемышльская дума одобрила это решение: нарушать волю покойного князя не хотелось, но забрать в руки еще один город всем казалось весьма соблазнительным. Каких-то враждебных действий от старших Ростиславовых братьев, обиженных отцовским завещанием, ждали все, и вырвать у них из рук такой город, как Белз, было бы залогом окончательной победы.

– Поезжай скорее к Андрею владимирскому, а там и к Вячеславу туровскому! – теперь бояре торопили Ростислава. – С братьями воевать – помощь нам нужна будет. Поезжай, батюшка. А уж если приедут ляхи, мы их тут без тебя примем, пусть обождут.

Оставив за себя боярина Крепибора, здравомыслию и честности которого он вполне доверял, Ростислав взял три десятка дружины – Звоняты, Мирошки и Давилы – и поехал в Белз.

Первым пригородом Белза был Любачев. Сюда доходили слухи о тамошних событиях, и новый любачевский посадник, помещенный в город уже новым князем Ярославом, собрав имущество и домочадцев, сбежал. Прежний посадник, Микула Хромец, приехал из своего села и сидел в городе, но полномочий никаких не имел, и Любачев оказался вообще без власти. Ростиславу тут скорее обрадовались, хотя тоже подозревали, что он, желая захватить владения брата, начал с Любачева. То, что Ростислав приехал всего с тремя десятками, удивляло и смущало: люди не знали, как это понимать.

В Любачеве носились слухи, будто Владимирко у себя в Звенигороде провел вече, получил поддержку и собирает войско, чтобы отвоевать Белз и силой подчинить его Ярославу.

– Что же он к нам-то сюда не приехал, князь Ярослав? – говорил Микула Хромец. – Зачем в Звенигород подался? Видать, не доверяет нам. А коли не доверяет, то ждать можно, что и нас воевать будет.

– Нас-то чего воевать? – гудели люди, собравшиеся на посадничьем дворе. – Мы-то своего посадника не грабили, не гнали и в навозную кучу не закапывали, он сам сбежал, Братислав-то.

– Значит, думает Ярослав, что мы за Белз тоже ответчики. Как по-твоему, Ростислав Володаревич?

– Но вас-то в чем обвинять?

– Что же он тогда к нам не едет? Братилка, небось, к нему в Звенигород прибежал да и налгал там, будто мы грозили ему и он от расправы сбежал. Ты один теперь наша защита, князь Ростислав. Бери нас под свою руку, раз такое дело. Хочешь, вече соберем?

Но Ростислав не спешил с таким важным решением. Если он велит созвать вече и оно отдаст Любачев ему, братья обязательно поймут дело так, что он явился в город с войском и захватил его. И докажи, что это не так!

Кроме нежелания открытой войны, его смущали мысли об отце. Володарь перед смертью выдал каждому из сыновей по городу, так не должен ли теперь Ростислав видеть свой долг в том, чтобы усмирить Белз и вернуть его Ярославу, вместо того чтобы поощрять мятежников ради собственных выгод? Клятва на кресте, данная умирающему отцу, была для него не безделицей, и он терзался, опасаясь, что нарушит ее без достаточных оснований.

Более осторожные из любачевцев говорили, что Ростиславу стоит сначала снестись с братьями и обсудить дело с ними. Но Ростислав не знал, как говорить с Владимирком, пока ему не ясно положение дел в Белзе. А Владимирко в любом случае захочет одного: чтобы младший брат не вмешивался.

К утру Ростислав решил поехать сначала в Червен, узнать, что слышно там. А если червенцы захотят его поддержать, то взять у них войско. В старинном городе Червене жила древняя родовая знать, крепко державшая в руках свою округу. Если червенские бояре поддержат его, можно будет приниматься за дела Белза с гораздо большей уверенностью. Посадник Микула тем временем должен был послать в Перемышль, собрать войско и ждать гонца от Ростислава. Обговорив все это, молодой князь взял свои три десятка и на второй день поздно вечером уже въезжал в Червен.

– Князь Ростислав! Отворяй, ребята! – крикнул обрадованный тиун воротной страже и поспешил вниз, чтобы скорее поздороваться с новым перемышльским князем. – Я-то думаю, кого Бог принес на ночь глядя, а это ты! – приветствовал он Ростислава, пока дружина строем по двое вползала в узкие ворота вала. – Вот так гости! Приехали уже, приехали! – радостно отвечал он на вопрос, который, по его мнению, жених хотел ему задать. – С вечера здесь, и ужинали, и беседовали, и баню топили! – Тудор весело подмигивал Ростиславу, но тот не отвечал на улыбки и не понимал намеков. – Повидаться захотелось? Не положено так рано, да разве же я не понимаю! Ну, дело молодое, оно понятно! Только теперь красота спит уже! Не знаю, станут ли будить боярыни! А повезло тебе, Ростислав Володаревич, повезло! Красавица! Мало я таких видал!

– Ты про кого? – Ростислав вовсе не выглядел счастливым и смотрел на тиуна с недоумением, хмуря черные брови.

– Да про невесту! Ты чего прискакал-то, на ночь глядя? Невеста здесь, говорю же, вечером приехали! Сам, значит, проводить хочешь, Переяру, значит, не доверяешь! Ну, оно понятно! Такая красота! Вот только не знаю, куда мне вас девать! – спохватился тиун. – Я ведь тут какую дружину уложил: ваши перемышльские, да ихние туровские, да купцы тут одни у меня приблудились некстати! Придется по избам вам селиться, народ будить! Сейчас мальца за старостой пошлю!

Тиун убежал, шепотом призывая ключника и челядь, а Ростислав в недоумении остановился на крыльце. Он не понял, про какую невесту и «красоту» твердил ему подмигивающий Тудор, почему считал, что он, Ростислав, должен был приехать сюда этой ночью?