— Кхагггун и баскир встречаются тайно, как юные любовники!

— К черту касты! — рассмеялся Пнин. — Иногда мне кажется, что строй-генерал Виэрррент знал, что мы подружимся, когда знакомил нас.

— Виэрррента лучше забыть, раз он был замешан в неудавшемся заговоре против регента.

— Виэрррент очень хорошо относился к тебе, Сорннн. Его сердца были чисты.

— Он предатель.

— Он был и остается моим другом, — вздохнул Пнин и покачал головой. — Жаль, что у него ничего не получилось.

Последняя фраза особенно заинтересовала Сорннна. Как тайный член кундалианского Сопротивления он постоянно искал потенциальных союзников. Ему и в голову не приходило, что их можно найти на столь высоком уровне. Однако СаТррэн не был так наивен, чтобы предполагать, будто члены элиты пойдут за ним до конца. Флот-адмирала Пнина вывели из себя сиюминутные проблемы. Исчезнут проблемы, и все может вернуться на круги своя.

Сорннн искоса поглядывал на Пнина, словно геноматекк на тяжелобольного.

— До меня дошли слухи… Твое положение становится шатким, верно, Ардус?

Пнин кивнул.

— Флот-адмирал Хиш, контр-адмиралы Лупаас и Вон, мои друзья и коллеги по верховному командованию, были арестованы новым звезд-адмиралом.

— Значит, это правда. Регент позволил Иину Меннусу делать то, что заблагорассудится.

Пнин заговорил тише:

— Предполагаю, что случилось худшее. Мои друзья мертвы или скоро будут мертвы.

Внезапно флот-адмирал обхватил голову руками и, слегка согнувшись, стал раскачиваться. Он пробормотал что-то нечленораздельное, из полуоткрытого рта потекла слюна.

Порывшись в карманах, Сорннн вытащил небольшую пастилку, черную, как комок грязи, и сунул флот-адмиралу в рот. Затем он с силой сжал челюсти адмирала и запрокинул его голову, так что Пнину пришлось проглотить лекарство.

— Ты неисправим, Ардус! — проговорил Сорннн. — Когда ты в последний раз принимал да’алу? Почти уверен, что на прошлой неделе. — Он смотрел, как лицо Пнина медленно розовеет. — Зачем так себя мучить?

— Я кхагггун, — еле ворочая языком, проговорил Пнин, — не хочу зависеть от какого-то кундалианского лекарства.

Сорннн вздохнул.

— Друг мой, зачем быть таким упрямым? У тебя наверняка опухоль мозга. Давно пора обратиться к геноматекку.

— Много понимают эти геноматекки. — Флот-адмирал Пнин закашлялся. — К тому же, если об этом узнают, меня тут же отправят в отставку.

— Тогда хотя бы принимай лекарство два раза в день. Коррушские специи остановят рост опухоли и помогут справляться с приступами.

Пнин мрачно посмотрел на тени, окутывающие сад, и кивнул.

— Скоро наши встречи кончатся. Мой арест — это только вопрос времени.

— И что ты собираешься предпринять?

Адмирал втянул щеки.

— Хороший вопрос, дружище! — Он с шумом выдохнул. — Нужно определиться, выдержу ли я еще одну битву.

Сорннн не верил своим ушам.

— А разве может быть иначе?

Пнин снова вспомнил гору желтых черепов.

— Я слишком много убивал, Сорннн. Мне кажется, я по колено в крови. Может, стоит выбраться из нее, пока меня не захлестнуло.

— Ты кхагггун и просто не можешь сдаться без боя.

Пнин потер виски.

— Возможно, Иин Меннус позволит мне умереть достойно.

— Хватит себя обманывать! Он получает удовольствие, унижая других. — Сорннн передал другу разговор, подслушанный в «Железном кулаке», когда взвод-командир Дассе рассказывал перв-капитану Квенну о том, как братьям Меннус нравится пытать и унижать.

— Если сдашься без боя, — заключил Сорннн, — то приготовься к мучительной смерти. Можешь не рассчитывать на то, что тебе дадут умереть достойно.

— Это твое мнение.

— Ты знаешь, что я прав, — настаивал прим-агент. — И, кроме того, нужно подумать о семье.

— Что тебе известно о моей дочери? — резковато спросил Пнин.

— Только кое-что из твоих рассказов и собственные впечатления от нескольких встреч.

— Значит, ты не сможешь сказать, почему она любит отца своего ребенка?

— Напротив, это совершенно очевидно.

Секунду поколебавшись, Пнин кивнул, позволяя Сорннну продолжать.

— Лейти его любит, потому что он напоминает ей тебя.

Флот-адмирал вздрогнул, словно его кольнули кинжалом в бок.

— Услышь я это от кого-то другого, — прорычал он, — убил бы наглеца на месте.

Сорннн спокойно заглянул ему в глаза.

— Я сказал тебе это как друг, флот-адмирал.

Казалось, Пнин будет молчать вечно. Его била мелкая дрожь. Флот-адмирал попытался сосредоточиться на своем кошмаре и том, что он мог значить. Думать о словах Сорннна совершенно не хотелось.

— Пожалуйста, не забывай, что я хочу помочь тебе, Ардус, — добавил прим-агент.

Пнин почувствовал, как сжимается грудная клетка. Чтобы снять напряжение, ему было просто необходимо оторвать кому-нибудь голову. Он заставил себя расслабиться и дышать ровнее. Флот-адмирал понимал, что, если бы Сорннн не заставил его проглотить да’алу, у него случился бы второй приступ.

— Я ценю твою дружбу, — сказал он, — и очень на нее рассчитываю.

— Тебе пригожусь не только я.

— Что? — непонимающе взглянул на друга Пнин.

Подслушав разговор Дассе и Квенна, Сорннн стал думать, как можно использовать полученную информацию.

— Дассе очень жаден, — начал прим-агент. — Кажется, он недоволен своим теперешним положением. На этом можно сыграть.

— Но для этого…

— Правильно, — докончил за него Сорннн, — для этого тебе понадобится помощь дочери.

Кхагггуны, которым приходилось смотреть смерти в лицо, видели в глазах строй-командира Ханнна Меннуса ту же жуткую смесь бесконечности и пустоты. Видеть такое выражение в лицах умерших было порой любопытно, а в глазах живого кхагггуна — страшно. Ходили слухи, что Меннус был в плену на Лете, пустынной пепельно-серой планете, которую центофеннни когда-то использовали как своего рода телескоп для наблюдений за этой частью галактики. Возможно, они искали в’орннов, по крайней мере такое предположение существовало.

Было доподлинно известно, что Ханнн Меннус командовал отрядом разведчиков, которому было приказано подтвердить наличие шпионской техники центофеннни на планете. Среди рядовых ходили слухи, что командование не ожидало возвращения отряда. Итак, Ханнн повел отряд прямо в лапы смерти. Назад не вернулся никто, кроме Меннуса. О том, что произошло на Лете, он не помнил, а бойцы его отряда рассказать уже ничего не могли. Может, Ханнн Меннус сошел с ума, перебил всех до одного, а трупы сжег? Ответа никто не знал. Тайна так и осталась нераскрытой.