– С сереньким! Брелок такой, в виде зайчика, прилагается к ключам, нашла, нет?

– Нет, пока только сумку ищу, – сообщила она.

– Сумка в ванной, только в большое отделение не лезь, там флакон тонального крема разлился, пошарь в боковом кармашке, где документы, ключи и деньги.

– Денег нет, – сообщила Зина.

– Знаю, их всегда нет. Ключи и паспорт нашла?

– Зачем тебе паспорт, пусть лучше служебное удостоверение возьмет, – зашептала Ирка. – Менты очень уважают прессу, вспомни, как ты отмазала меня от штрафа за превышение скорости!

– В паспорте другая фамилия, – шепнула я в ответ. – На эфире я под девичьей, не хочу марать гордое имя.

– Паспорт и ключи нашла, – отрапортовала кузина. – Что мне с ними делать?

– Ключами открыть Иркины хоромы, найти там ее паспорт. Подожди секунду, Ирка, где искать?.. Ага, Зина, ее паспорт в верхнем ящике тумбочки в спальне. Спальню легко найдешь, большая комната на втором этаже, там все белое, как в морге…

– Сама ты в морге! – обиженно сказала Ирка.

Милиционер посмотрел на нас с подозрением. Я закрылась плечом и еще понизила голос:

– Дальше, на той же связке ключи от Иркиной машины, она стоит во дворе. Садись в нее и поезжай к городской психушке.

– К психушке? А что вы натворили? – заинтересовалась Зина.

– Ничего, так, прокатились с ветерком. Помнишь, где психушка?

– И не знала никогда! – возмутилась сестрица.

– Скучно живешь, – заметила я. – Настоящей жизни не знаешь! Психушка у нас на Зеленой, дом номер один. Да, Зинка, машину оставь у психушки и пешком пройди двести метров вверх по улице. Обязательно пешком, а то у тебя тоже будут проблемы с гибэдэдэшниками.

– С какими гибэдэдэшниками?

– Деревня американская! Это наши гаишники по-новому! Все поняла? Давай быстрее, ждем с нетерпением. – Я вернула Ирке телефон и улыбнулась парню в форме: – Ну, вот, все в порядке. Сейчас сестра привезет наши документы.

Подъезжая, Сидоров разглядел в сгустившихся сумерках у капота патрульки парня в форме и две фигуры в штатском, одну поменьше, другую побольше, но ни та, ни другая лапокосовской конфигурации не соответствовали.

– Лейтенент, сбегай узнай, куда психа дели, – велел капитан Филимонову, присматриваясь к фигурам, в которых угадывалось что-то знакомое. – Да зевак разгони, нечего тут толпиться.

Младший по званию выскочил из машины, подбежал к патрульному, после короткого разговора быстро вернулся.

– Психа вашего увели сдаваться, – сообщил он, забираясь в машину. – Говорят, придурок тот еще! Представьте, вообразил себя мотоциклистом и гнал по улице в полном соответствии с правилами дорожного движения, еще и спорил с патрульными, почему, мол, его остановили! Он же на зеленый ехал!

– Так это был Мотоциклист? – Сидоров хлопнул себя по коленке. – Точно, я же его там видел! А я-то думал…

– А эти две бабы с ним были вроде пассажирок, – продолжил Филимонов, в запале некультурно показывая пальцем. – Похоже, случайные бабы, физкультурницы, вечернюю пробежку совершали и на психа наткнулись, отцепиться от него не могли. Но документов при себе у них нет, так что надо разобраться. Тем более что на тротуаре под стеной еще одну пижаму нашли.

– Говоришь, случайные бабы? – задумчиво протянул капитан, опуская стекло, чтобы приглядеться к фигурам у машины.

Одна из женщин в этот момент сняла с головы бейсболку и потрясла головой. Сидоров с трудом удержался от возгласа.

– Куда едем? – спросил лейтенант.

Капитан молчал.

– Куда теперь? – повторил Филимонов.

– К чертовой бабушке, – встрепенувшись, с чувством ответил Сидоров собственным мыслям. – Все, пора ставить точку! Катька права, надо увольняться, пока крыша совсем не съехала!

Лейтенант поглядел на него с любопытством, но от расспросов благоразумно воздержался. Капитан странные речи не объяснял, молчал, думая о своем.

Ночью под диктовку жены Сидоров написал прошение об отставке.

По дороге к дому мы вкратце пересказали Зине содержание пропущенной ею серии. После пережитого страха наступила реакция, мы с Иркой хохотали, нам все казалось смешным. Хмурящаяся кузина поглядывала на нас, как на сумасшедших.

– Одного не пойму, – сурово сведя брови, спросила она. – Почему вы вообще бежали с этим психом? Он один, а вас двое, бросились бы в разные стороны!

– Куда, на встречную полосу? – возмутилась Ирка.

Я захохотала:

– Как ты не понимаешь, Ирка боялась выпрыгивать на ходу!

Наконец-то и кузина ухмыльнулась. Отсмеявшись, я вытерла слезы и заявила:

– Ирка, прости, я виновата, не нужно было шпионить за Сержем. Вообще ничего не стоило делать без предварительной подготовки. Нравится тебе это или нет, но проблему с Сержем придется отодвинуть на задний план, мне понадобится время, чтобы разработать план действий. И на этот раз я не буду спешить!

– Правильно, – неожиданно поддержала меня Зина. – Давайте сначала с этим гадом Пиктусовым разберемся, а то нам с Доном скоро уезжать, а так хочется восстановить справедливость!

С того вечера, когда Дон рассказал мне о Пиктусове, я много думала о злодее-докторе и его влиянии на судьбу Дона и других людей. Но было ли это влияние реальным или мнимым? Чтобы ответить на этот вопрос, надо было проанализировать не одну историю, а я лично не обладала необходимой полнотой информации. По словам Дона, его напарница Тил знакомила его с печальной статистикой, подготовленной их ведомством, но я привыкла безоговорочно доверять единственному источнику информации – самой себе.

Дон был уверен в том, что его новоприобретенная невезучесть – результат хирургических манипуляций Пиктусова. Я в этом сомневалась. По-моему, можно было найти объяснение попроще – например, предположить, что доктор владеет искусством гипноза. Усыпил бедняжку Дона и внушил ему, что хотел! Кстати, аккуратно наведя справочки, я выяснила, что докторской степени наш эскулап не имеет, но действительно является дипломированным врачом, причем не ортопедом каким-нибудь, а психиатром! Значит, с гипнозом наверняка знаком.

Тот факт, что мы с Доном разошлись во мнениях относительно природы пиктусовского влияния на судьбы его пациентов, я объясняла различием в менталитете: известно, что американцы – большие любители всяческой метафизической чуши, а нашего человека пионерская организация, комсомол и партия воспитывали в духе воинствующего материализма. Однако полностью исключить возможность того, что оперативная хиромантия не опиум для народа, а необъясненная наукой реальность, я не могла. Чем черт не шутит… Материализм материализмом, а чудеса случаются: к примеру, Зинкина фантастическая находчивость – не знаю, каким другим словом назвать ее способность обнаруживать пропажи. Она же существует! Хотя, не наблюдай я ее проявления с самого детства, нипочем бы не поверила, что такое возможно!