Родион ощутил, что это тупик. Тому-Кто-Знает-Всё не хотелось ничего менять. Он был вполне самодостаточен в своей ванне, спрятанной где-то в пятом изменении в недрах бардачной квартирки Дионисия Белдо.

– Хорошо… – сказал Родион. – Тогда давай иначе… Что сейчас самое важное? В нашей ситуации?

Двухтрубный пароход мягко развернулся и закачался на воде где-то близко от головы сидящего спиной Родиона.

– В мире нет не важных вещей. Когда-нибудь все дробные части мозаики – не миллиарды даже, триллионы частей – соберутся в единое логическое целое и мы поймем, почему все было так, а не иначе, – прожурчала вода.

– Хорошо… – сказал Родион еще терпеливее. – И что мне делать? Какой вопрос тебе задать, чтобы ты мне ответил?

– Ты должен спросить: «О чем я должен тебя спросить?»

– Зачем?

– Затем. Ты спросил – я тебе ответил. Ну!

– О чем я должен тебя спросить? – покорно повторил Родион.

– Вот так хорошо! Ты должен спросить про аммонит… Даже не про аммонит. Про Матрену Аляпову и Носко Гнездило… Потом обе истории все равно сольются в одну. А еще лучше задай вопрос «Как все началось?». Мир полон историй, но никто почему-то не хочет слушать их с самого начала. Все слишком торопятся и пропускают самое главное. Ты готов?

– Да.

– Когда-то наш мир был точно таким, как двушка, – начал Тот-Кто-Знает-Всё. – И даже болото когда-то было таким. Разница лишь в том, что болото погибло, наш мир еще борется, двушка же абсолютно новый мир. Начальная же структура миров почти идентична.

– То есть на двушке есть океаны? – не удержался Родион.

– Возможно. Нас пока пустили на такой маленький кусочек этого мира, что мы можем только догадываться.

Родион не верил:

– И болото было на них похоже?

– Да. Иначе ключевые закладки не находились бы на одних и тех же местах, – тихо прожурчал Тот-Кто-Знает-Всё.

Родион недоверчиво вскинул брови. Важные новости часто воспринимаешь с опозданием, точно им приходится пробиваться сквозь толстое одеяло.

– Да, – подтвердил Тот-Кто-Знает-Всё. – Я прочитал это в мыслях Гая, за что меня сюда и сослали. Представь три картонных круга, лежащих один на другом! И вот кто-то протыкает их раскаленной иглой! Там, где их протыкают, возникают закладки! В одних и тех же точках трех кругов! Это даже не симметрия, а абсолютная идентичность! Представляешь?

– Плохо, – признался Родион.

– Тогда осознай главный вывод, который из всего этого следует! Наш мир был как двушка, и многие закладки могли сохранить силы! У НАС МОГУТ БЫТЬ ЗАКЛАДКИ!

– То есть три мира одинаковые, что ли? А солнце где на двушке? А в болоте?

– В болоте солнца уже нет. А на двушке оно в центре мира, – терпеливо ответил Тот-Кто-Знает-Всё. – Но когда-нибудь оно вспыхнет и все зальет своим светом. Не смущайся отличиями! Просто верь, и все. И пойми, что все три мира, несмотря на кажущиеся отличия, очень связаны между собой. Да и эльбы с людьми, к сожалению, связаны. У них тоже когда-то были леса и текли реки.

– Но тогда зачем шнырам нырять за закладками на двушку? Искали бы их здесь.

– Потому что закладка может иметь силы только в одном из миров! Допустим, в нашем мире это просто камень или часть корня дерева – а там это артефакт огромной силы!.. Или, наоборот, у нас это закладка, а у них – обычный камень.

Родион надолго задумался. Он отличался от большинства шныров тем, что думал всегда очень продолжительно и над самыми обыденными вещами. Афанасий и Ул часто из-за этого над ним подтрунивали. Особенно быстрый на мысль Афанасий. Зато после раздумий Родион сразу начинал действовать. Например, если бы Афанасий и Родион вместе прочитали о подвиге столпника, то Афанасий мигом – в пять секунд! – оценил бы все величие этого подвига, весь его размах, все-все-все. Рассказал бы о страданиях человека, о чистоте души, о язвах, ранах, голоде, ветре и ночных холодах. Восхитился бы, замахал руками – и через десять минут, утомив болтовней свой речевой аппарат, спокойно отправился бы пить бульончик. И уж на столп в пустыне точно бы не полез. Родион бы думал об этом столпнике месяца два. Мучительно, навязчиво думал бы. Ругал бы этого столпника. Называл бы его маньяком и помешанным. Фыркал. Злился. А потом полез бы на столп. Хоть на три дня, но полез бы.

Вот и сейчас Родион долго думал, и Тот-Кто-Знает-Всё его не торопил. Забавлялся с корабликом.

– Тупо как-то, – сказал наконец Родион.

– Что тупо?

– Ну зачем-то заводятся какие-то шныры. Во всем себя ограничивают, куда-то там ныряют, ломают себе шеи… А можно, оказывается, просто наклониться и поднять закладку где-нибудь в Измайловском парке или вообще найти этот камень вмурованным в стенку магазинчика, – в голосе Родиона прозвучала неприкрытая досада.

– Нет! – сказал Тот-Кто-Знает-Всё. – Не так. В Измайловском парке, подозреваю, ты подберешь обычный булыжник. Сила закладок циркулирует. Это подвижная сила. Со временем она может переходить из одного мира в другой. Например, в болоте сейчас закладок явно нет. А были. Значит, сила оттуда ушла. В нашем мире закладок уже очень-очень мало. Большинство закладок «передвинулось» на двушку.

– То есть у нас их искать бесполезно?

– Почти бесполезно, но все же шанс есть. Наверное, и на Красной площади раз в сто лет можно обнаружить белый гриб – ведь и Красная площадь была когда-то лесом на берегу реки, – но все лучше искать грибы где-нибудь в другом месте. Так и с закладками.

– Ну пусть хоть так, – сказал Родион чуть мягче. – Тогда понятно. Но раз и Гай знает, что закладок в нашем мире мало, к чему вся эта суета?

– Ну, во‑первых, они все же есть. Даже десять или двадцать закладок – это уже очень много! – строго сказал Тот-Кто-Знает-Всё. – А во‑вторых, если где-то в нашем мире существует Первая гряда, значит, в нем есть и Вторая гряда. Представь себе только! Где-нибудь в России преспокойно живет себе село Матрешкино, которое находится ЗА ВТОРОЙ ГРЯДОЙ!

– Да, но без закладок, – возразил Родион. – Матрешкинцы пьют паленую водку и гоняются на тракторах за курами.

– Да. Но там наверняка лежит двойник какой-нибудь сильной закладки на двушке! Пусть лишенный ее сил, но двойник… И… впрочем, наступил черед истории. Когда-то жили два первошныра – Носко Гнездило и Матрена Аляпова. Она была маленького роста, как девочка, но умная и тараторила со скоростью триста слов в минуту. Спорить с ней было бесполезно. Она все знала. А если где-то и ошибалась, то все равно спорить с ней было бесполезно. А он огромный, длиннорукий. Нет, не богатырь! Просто очень такой здоровый!

Тот-Кто-Знает-Всё говорил медленно, точно был не только рассказчиком, но и слушателем. В плеске его голоса слышалось удивление человека, который, зная все о других, забыл все о себе.