— Госпожа?… — неуверенно окликнул меня Авантюрин, возвращая из царства мечтаний.

— Ох, Мило, прости. Задумалась, — виновато склонила я голову. — А что же касается сроков… С тех самых пор, как меня пригласили во дворец, я не покидала пределов города. Даже выезжать в имение стала лишь после твоего появления, а до того обходилась ключом. Это ведь нельзя посчитать путешествием?

— То есть вы двести лет провели взаперти? — выражение лица у моего ученика стало ошеломленно-сочувствующим. — Как же это так…

Я лишь пожала плечами.

— Мне вполне довольно было дворцовой жизни. А хотелось побывать на природе — выходила в парк. Шуту скучать некогда, дорогой мой.

— И вы совсем-совсем не знаете, что происходит за оградой королевской резиденции? — продолжал допытываться Мило. Он же не думает меня жалеть, негодник?!

— Почему же не знаю? — возмутилась я совершенно искренне. — Мои знания о политической ситуации и положении Дома в целом полны и в дополнении не нуждаются… Но если тебе угодно, мальчик, можешь рассказать, что новенького появилось на дорогах… ну, положим, в последние два-три года.

Мило несколько растерялся. Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, обвел внимательным взглядом шумный зал таверны и лишь потом заговорил:

— Многое поменялось, госпожа. К примеру, в заведения, где подают еду, теперь не пускают ни с кошками, ни с собаками. Нарушивших запрет выгоняют, позорят. Специальным указом Ее величества Тирле с нынешней весны запрещено курить трубку в тавернах и пансионах, если только хозяин не уплачивает в казну налог на дым…

— Постой-постой, — заулыбалась я. — Все это мне известно. А из негласных законов что-нибудь достойно внимания?

— Сложно сказать… — взгляд Мило продолжал блуждать по залу, пока не наткнулся на компанию в углу под лампой. — Теперь хозяева не выставляют на улицу тех, кого подозревают в шулерстве. Почти в каждой таверне можно увидеть стол для азартных игр… Вроде того, — он кивнул на занятых «стаканчиками» людей.

Я сощурилась. С моего места было не различить движения рук игрока, но по простоватому, испуганному лицу рыжего обладателя коровы можно было запросто угадать, что происходит. Скорее всего, неизвестные мошенники повторяют фокус дядьки Раппу, не один день дурившего наивного Сайсо.

Вдруг рыжик вскинул руки и горько заплакал:

— Ой, горе мне, горе! Одна корова была, и ту по глупости упустил! Плакали мои денежки! Ой, что мне делать, несчастному… Что будут сестренки мои кушать и бабушка? Горе, горе!

В душе что-то екнуло. Эх, не тряхнуть ли мне стариной, не вспомнить ли свои шулерские замашки? Слишком уж жалостно воет мальчишка, убиваясь по проигранной корове.

— Знаешь, о чем я думаю, Мило? — озорно улыбнулась я. — Рыжий рыжему всегда поможет — так мне Кот намурлыкал… Сиди здесь и не вмешивайся.

Авантюрин живо смекнул, о чем я болтаю, и зашипел сердитей змеи с отдавленным хвостом:

— Не вздумайте, госпожа! Не вы ли плакались мне минуту назад, что все вокруг смотрят на вас? Если будете вести себя необдуманно, то внимания нам не избежать!

Фу, как скучно! Я сморщила нос. И это мой ученик, будущий королевский шут! Никакой авантюрности.

— Ты как знаешь, Мило, а я пойду, — поднялась я с лавки. — И не вздумай меня останавливать. Лучше подыграй.

— Госпожа… — застонал ученик, плетясь за мною в угол, где стучали стаканчики и продолжал причитать бывший владелец коровы. — Вернитесь, прошу… Не заставляйте меня останавливать вас…

Не заставлять? Мило мне… угрожает? На рукав моего камзола опустился темно-красный ночной мотылек. Будто пятно крови расплылось по зеленой ткани. Значит, угроза… Меня захлестнул приступ гнева — внезапный, как наваждение, и такой же неодолимый.

Я остановилась, будто бы в растерянности. Мило шагнул ко мне, осторожно взял за руку… и тут мои пальцы сжались, до хруста стискивая его ладонь — со страшной, нечеловеческой силой.

— Послушай меня, Мило, — очень тихо произнесла я, продолжая улыбаться. Ногти впивались в кожу мальчишки, проникая глубоко, чуть ли не до костей. — Никто не смеет мне указывать. Ни Тирле, ни сам Безумный Шут… Только Холо имел такое право, но наставника больше нет рядом. Не вздумай угрожать — и не посмотрю, что ученик. Понял?

Мило стоял неподвижно, ни вздохом, ни слезинкой не выдавая терзающую его боль.

— Поступайте, как знаете, госпожа, — голос его даже не дрогнул. — Я желал вам лишь добра. Простите, если оскорбил, пусть и не имел намерения.

— Всегда знала, что ты умный, — развернулась я к нему лицом, выпуская истерзанную кисть. И улыбнулась — теперь уже по-настоящему тепло. — Будь рядом и смотри.

Уже не обращая внимания, следует ли за мной ученик или так и стоит у лавки, баюкая покалеченную руку, я не спеша направилась в угол для игр. Ох, повеселимся нынче!

— Какой красивенький стаканчик! — всплеснула я руками, наклоняясь над столом. Голосок у меня стал совершенно детский — тоненький, восторженный. Глаза распахнулись пошире, ресницы хлопали — хлоп-хлоп, а губы сложились бантиком. Дитя, невиннейшее и наивнейшее — подсказал мне блестящий бок кувшина. — А для чего он?

— Для игры, деточка, — пробасил один из прохиндеев, вытянувших корову у паренька. — Ты здесь одна?

— Нет, добрые господа, — потупилась я. «Добрые господа» разочарованно переглянулись. — С братцем приехала. Он за мной приглядывает, — бесхитростно созналась «деточка». — Но сейчас ушел наверх с красивой дамой, а мне сказал посидеть часок здесь и попить морсу. А тут скучно! — прохныкала я.

«Господа» обменялись уже более воодушевленными взглядами.

— Думаю, мы можем развлечь милую барышню, — щербато улыбнулся главарь шайки — лысый мужичонка в оранжевой жилетке. — Денежку-то тебе брат оставил?

— Да, — с готовностью кивнула я. — Вот, смотрите, — и, хлопая ресничками, выудила из кармана аж три золотых монетки.

Глаза прохиндеев азартно загорелись. Ох, надо было с меди начинать! Уж больно нехорошие предчувствия. Ну да ладно, поздно воду в разбитый кувшин собирать. Зато мигом заглотнули наживку.

— А зачем вам деньги? — продолжала допытываться «деточка».

— Ну, как зачем? — заюлил лысый. — Видишь, стаканчики стоят? Положи-ка с ними рядом монетку.

— А зачем? — изобразила я подозрительность. А то совсем глупая аристократочка получается. Так себя ни в четырнадцать, ни даже в десять лет не ведут. — Отберете?

Шулеры заволновались. Народ вокруг заинтересовался и начал стягиваться поближе, в надежде увидеть, как очередную дурочку дворянскую обдерут до нитки. Даже рыжий парень перестал всхлипывать и с интересом уставился на меня. А взгляд-то у него цепкий — наверное, попался не по глупости, а по молодости.

— Что ты, деточка, как можно, — забасил опять первый мужик. — Все у нас по-честному. Отгадаешь, где монетка — мы тебе ее вернем, да еще и такую же дадим — за смекалку. Не отгадаешь — пропадет твоя денежка. Это ставка называется. Слыхала?