Машина с Галкой отъехала, и Шарапов сочувственно похлопал Глеба по плечу:

– Ну ладно, ладно. Ничего. Поехали домой. Слава богу, что она нашлась.

И пока ехали, все косился на мрачного Глеба – эк его ухайдакали в ментовке, сволочи! А Глеб вдруг спросил:

– Ты Варваре ничего не говорил, я надеюсь? Про меня? И не говори, не надо.

– Глеб, а может…

– Не может. Оставь это, понял?

– Ну ладно, ладно… Я разве что…

А Галочка в это время рыдала в объятиях Мурада. Прошло чуть больше месяца, как она сбежала из дома, а прежняя жизнь уже представлялась ей такой же нереальной, как кино – черно-белое и немое. Галочка ушла из этого кинотеатра на середине сеанса, но фильм, как ей казалось, и дальше продолжался с теми же героями: неудачник Глеб, вечно орущие близнецы, дочь-уродка, стерва свекровь, и она сама, превратившаяся из прелестной Галочки в серую замурзанную галку, хрипло каркающую на детей и мужа. Увидев Глеба, она ужаснулась: никакого кино, суровая и жестокая жизнь, от которой не спрячешься на Мальдивах.

Рыдать ей пришлось долго – Анвар хотел было сразу выкинуть ее на улицу, но Мурад устроил такую истерику, поддержанную матерью, что отец в конце концов махнул рукой: а-а, делайте, что хотите! В отличие от Мурада, Галочка теперь очень хорошо знала, чего хочет. Мальдивы, Багамы и прочие Баунти хороши только для развлечения. Нужна стабильность. И больше она не собиралась рассчитывать на мужчин – все они слабаки и неудачники, что Глеб, что… Мурад. За четыре месяца отношений она его хорошо изучила. Но если Глеба Галочка ненавидела, то Мурада страстно жалела: пусть слабый, избалованный и самолюбивый, но такой красивый, такой одинокий, ранимый, непонятый, отвергнутый тупыми родственниками, неспособными оценить его тонкую душу!

Они с Мурадом нашли друг друга и вцепились накрепко, объединившись против всего мира, словно Бонни и Клайд – правда, грабить банки они не собирались: денег и так хватало. Галочка задумала открыть салон – ей всегда нравилось работать в парикмахерской. Нарыдавшись всласть, она поговорила о своих планах с Мурадом и «кекелкой». Идея салона неожиданно понравилась Мураду: а что, вполне гламурное занятие! Пришлось Анвару скрепя сердце выдать им денег:

– И чтоб я больше о вас не слышал!

«Кекелка», правда, с недоумением вглядывалась в Галочку, не в силах постичь, как женщина может бросить троих детей. Но раз Мурадику она нравится… Хорошенькая, глазки синенькие, ладная. И Мурадика так любит! Может, еще сделает из него человека и отец перестанет переживать? Удалось же ей отвадить мальчика от казино! Это было первое, чем занялась Галя, когда чуть поутих любовный пыл: смотреть на то, как Мурад кидает деньги на ветер, было свыше ее сил. Нет, пора кончать эти глупости, надо заниматься делом. И слушать она теперь будет только себя – никаких материнских советов! Наслушалась, хватит…

Варька бежала, задыхаясь от нетерпения: ну, давай же, шевели ногами! Она вовсю кляла себя за проклятую глупость: почему, почему не звонила Шарапову?! Давно бы знала, что случилось! Идиотка! Перед дверью подъезда она остановилась, зажмурилась и несколько раз глубоко вздохнула, потом рванула по лестнице вверх и решительно позвонила.

– Сейчас! – заорал Глеб из-за двери. – Сейчас открою!

Дверь распахнулась, и он замер на пороге, комкая в руках кухонное полотенце.

– Можно войти? – Голос у Варьки сел от волнения. Глеб отступил к стене, и Варвара прошла на кухню, быстро пробежав взглядом по сторонам – грязный пол, мойка набита посудой, на веревке какое-то тряпье сушится…

Глеб мрачно процедил сквозь зубы:

– Что, пожалеть пришла?

– Ну да. Или уже кто жалеет?

– Нет, некому.

– А дети где?

– Пацаны на улице с бабушкой, Люша мультики смотрит.

– Как сам-то?

– Я-то? Да просто прекрасно. Жена сбежала, все в порядке. Просто блеск.

– А если вернется?

– Она-то?! На порог не пущу.

– Глеб, она же мать! Вдруг одумается?

– Мать! Матери детей не бросают! Не вернется она, мы на развод уже подали. Нет, ты зачем пришла, а? Душу мне травить?!

– Да я помочь хотела…

– И чем же ты мне поможешь? Посуду помоешь?! Помочь она пришла!

Варька молча на него смотрела: похудел, глаза запали, серый какой-то, замученный… Горе мое…

– Ну?! Что ты молчишь? Ты… ты что?! – Глеб вдруг как-то поперхнулся и заморгал, медленно наливаясь краской, а Варя нервно усмехнулась и опустила глаза. – Варь? Ты что придумала, ненормальная?!

– Я знаешь что придумала? – быстро заговорила Варвара. – Я придумала, что вы все ко мне переедете, вот что. Зоя Васильевна, наверно, не захочет, но вдруг. У меня три комнаты жилые, а летом еще веранда и на втором этаже комнатки, участок, опять же, и сад! Кухня, правда, маленькая – ну, ты видел. Но это ничего, как-нибудь! Зато у нас и газ есть, и вода, и туалет. Нам повезло – когда к вам тянули, и нас зацепили. А эту квартиру сдавать можно – прибраться, конечно, ремонтик небольшой сделать, и хорошо. Я тогда могла бы и не работать, а пацанам можно в садик не ходить, я же дома буду все время. Люше в школу скоро, я бы с ней занималась. И ты даже можешь на мне не жениться, если не захочешь, я и так согласна!

– Варь, ты с ума сошла…

Варька стрельнула в него взглядом и опять затараторила:

– Конечно, у меня работа сейчас хорошая, и зарплата большая, очень большая, так что, может, мне бы и поработать, пока ты себе не найдешь получше, да? Тогда пусть пацаны так в садик и ходят, а маме твоей в помощь можно нанять кого-нибудь – если квартиру сдавать, то вполне можно! А к тому времени, как мальчикам в школу, может, и ты поднимешься, а я тогда с работы уйду… Надо подумать, как лучше, правда?

– Варь, я не понимаю! Тебе-то это зачем?! Ты же меня и не знаешь толком! Ну, разговоры разговаривали, это да! Поцеловались один раз, и все!

– А ты… ты, что ли, обо мне не думал?!

– Ну, думал, думал! Но я и не мечтал, чтобы ты… Нет, это все серьезно?! Варь, да ты что?! Я не могу так! Ты молодая красивая баба, тебе надо свою жизнь строить! Найдешь мужика хорошего, семья будет – зачем тебе чужие дети?!

– Затем, что своих детей у меня, может, никогда и не будет! – Слезы давно стояли у Варьки в глазах, а теперь потекли по щекам ручьями, она вытирала их, но пыталась улыбаться: – А у тебя сразу трое! Готовенькие…

– Ты точно ненормальная… Это ж надо такое придумать! – Глеб напряженно вглядывался в Варьку, а она, опять смахнув слезы, повернулась, нацепила висевший на крючке фартук и включила воду:

– Посуду я сейчас вымою!

– Варь, да ладно! Я ж так сказал про посуду!

– Обед-то есть у вас?

– Обед? Суп остался, мать делала. А я картошку хотел сварить…