– И Пол согласился?

– Боюсь, что так. Бен Хассан показал мне подписанный Полом договор займа. За один миллион дирхамов он должен выплатить миллион шестьсот.

– Впервые слышу. Если б он дал эти деньги Самире или купил бы ей квартиру… мы с Самирой теперь относительно близки… она бы мне сообщила. За миллион дирхамов она могла бы купить квартиру площадью сто метров в районе Готье. Она была бы на седьмом небе от счастья. То есть… получается, ваш муж позволил себя обдурить.

Я снова взяла бокал с вином, который недавно отставила. Надолго приникла к нему, пытаясь усвоить услышанное.

– В общем, Пол пропал… – проронила я.

– Ну, здесь уж, кроме себя, тебе винить некого. Я слышала про то, что он тайком сделал вазэктомию.

– Пол рассказал?

– Нет. Бен Хассан.

– Вот сволочь. Полагаю, вчера вечером или сегодня утром он позвонил вам и предупредил, что я на пути в Уарзазат.

– Позвонил. А тебе, я уверена, пообещал, что не станет мне звонить. А еще я уверена, ты теперь сожалеешь, что сообщила ему про то, как Пол тебя предал. Не перестаю удивляться. Как такая умная женщина…

– Да, я была наивна. Наивна, потому что была полна надежд. Не очень удачное сочетание. Теперь мне известно, что Бен Хассан обманул Пола. Ссудил ему деньги якобы для того, чтобы передать их вашей дочери, но не передал. Разве это называется не «присвоение чужого имущества»?

– Это все домыслы. Ты читала договор займа? А Пол? Сомневаюсь. Знаешь, что я думаю – теперь, когда выяснилось, что Бен Хассан затеял очередную новую игру? Все это, конечно, предположения, но готова поспорить, что после того, как Самира родила моего внука, Бен Хассан связался с Полом, сообщив, что тот стал дедушкой и что Самира отчаянно нуждается в его помощи. Возможно, приплел и то, что Самира вычеркнула его из своей жизни как ужасного человека и несуществующего отца, потому что Пол не ответил ни на одно из ее писем, которые она писала ему все эти годы. Однако, если Пол найдет для нее деньги на покупку квартиры, Самира его простит и позволит играть роль дедушки в жизни его внука. Таким образом Пол также искупит свою вину перед Бен Хассаном за то, что некогда навлек на него большие неприятности. Конечно, Бен Хассан – это Бен Хассан, и, возможно, отправляя Полу письмо по электронке, он просто зондировал почву, хотел посмотреть, удастся ли ему по прошествии стольких лет сыграть на чувстве вины Пола. Зная своего толстого «друга», я уверена, он полагал, что счет не будет закрыт, пока он не найдет способ прищучить Пола. Только Бен Хассан не мог знать – пока ты его вчера не просветила, – что его сообщение пришло сразу же после того, как Пол пообещал тебе ребенка, а потом подверг себя стерилизации, что, как догадывался Пол, положит конец вашему браку, едва правда откроется. И Пол, получив письмо Бен Хассана, решил, что у него появился шанс исправить свои ошибки и воссоединиться со своим единственным ребенком. Наверно, поэтому два дня назад Пол пришел к Самире домой, ожидая, что она примет его с распростертыми объятиями, как человека, который наконец-то восстановил свое доброе имя в ее глазах. А она его прогнала. И тогда он кинулся к Бен Хассану, а тот утешил его и вбил ему в голову, что, может быть, если он отправится на юг, в Уарзазат, я помогу ему найти дорогу к сердцу Самиры.

– Бен Хассан сделал все это, чтобы сломать его. Он расправился с вашим отцом, с братьями. Теперь добрался до Пола. Пол – последний из четверки, которая загубила его карьеру. И он отомстил за себя.

– Но при этом он остается человеком, который страдает от ожирения, он влачит унылое существование. Он лишился возможности воплотить в жизнь свою сокровенную мечту – стать великим художником. Местью разве это исправишь?

Я допила вино. Фаиза глянула на часы.

– У меня больше нет желания беседовать, – заявила она. – И вообще, скоро у меня занятие. Его мне тоже не хочется проводить, но это моя работа. А моя работа, пусть незначительная и ничтожная, придает какой-никакой смысл моему существованию. Поэтому я прошу тебя уйти.

– У меня последний вопрос…

– Какой?

– У вас сложилось впечатление, что Пол подумывает о самоубийстве?

– Или последует моему совету и покончит с собой? Дело было так… Я сказала ему, что он разрушил мою жизнь, что он разрушил жизнь дочери, что он разрушил жизнь Бен Хассана. Потом я сказала, что мне известно про то, как он обманом заставил тебя поверить, будто хочет, чтобы ты родила ему ребенка. Тут у него вообще голову снесло.

– И что он сказал?

– «Я все испортил». Потом я велела ему уйти. Он расплакался, умолял простить его. А я сказала, что вышвыриваю его, как он когда-то вышвырнул меня из своей жизни.

– Значит, вы тоже ему отомстили. Это что-нибудь изменило?

Фаиза закурила очередную сигарету.

– Ничего не изменило. Совсем ничего.

Она прошла к выходу и распахнула дверь.

– Уходи.

– Мне жаль, что вы так озлобленны.

– А ты нет?

Я ушла.

Послеполуденный зной стал еще более пугающе нестерпимым. Я во все глаза высматривала такси. Мой мозг вращался, как барабаны игрового автомата, и не находил решений. Точно я знала одно: мне необходимо срочно отыскать Пола и хотя бы успокоить его страхи, сообщив, что он ничего не должен Бен Хассану.

Остался ли у Пола его экземпляр договора о займе? Можно ли найти в Касабланке адвоката, который расторг бы соглашение и привлек Бен Хассана к суду за мошенничество, а также убедил власти наказать его за незаконное присвоение чужих денег?

Что за бред?! Если у Бен Хассана, как сказала Фанза, есть связи на самом верху, в лучшем случае можно было надеяться лишь на то, что он оставит нас в покое, когда я увезу Пола домой.

Проехавшее мимо такси затормозило чуть поодаль, когда водитель заметил мои неистовые взмахи. Через пять минут я уже снова была в отеле. Пока мы ехали, я внимательно смотрела по сторонам в надежде увидеть Пола. Когда я вошла, Ясмина вытаращила глаза:

– Почему вы не с месье Полом?

– С Полом?! Вы нашли его?

– Он вернулся в отель.

– Что?!

– Он вернулся. Может, минуты три-четыре назад. Просил передать вам вот это.

Она вручила мне конверт, на котором характерным почерком Пола была выведена буква «Р».

– Вы не могли не увидеть его, когда подъехали на такси.

– Будь он у гостиницы, я бы его увидела.

– Но он вышел буквально минуту назад. Может, и того меньше. Отправился на автовокзал. Чемодана при нем не было, но он сказал, что едет на юг. Вы не могли разминуться.

– Да вот разминулись. – Я была на грани отчаяния. – Он пешком пошел?

Ясмина кивнула.

Я развернулась. Такси, что довезло меня до гостиницы, уже уехало.