Родовые гербы у Итальянцев называются также insegne, откуда происходит глагол insegnare – «учить», как и Гомер, во времена которого не были еще изобретены так называемые народные буквы, говорит о письме Прета Эврию против Беллерофонта, что оно было написано отцхата, «знаками»{228}.

Ко всему этому мы присоединим три следующие неоспоримые истины: первая – что все первые языческие нации, немые вначале – как показано, – должны были выражать себя движениями или телами, имеющими непосредственное отношение к их идеям; вторая – что посредством знаков они должны были обеспечивать границы своих владений и иметь в них постоянных свидетелей своего права; третья – что все они умели пользоваться монетой. Все эти истины дадут нам Происхождение Языков и Букв, а также Происхождение Иероглифов, Законов, Имен, Родовых Гербов, Медалей, Монет и, наконец, Языка и Письменности, на котором говорили и в которой было записано Первое Естественное Право Народов.

Для еще более прочного установления Оснований всего этого здесь нужно искоренить то ложное мнение, будто иероглифы были изобретены Философами, чтобы скрыть в них тайны высокой Мудрости, как думали Египтяне. Но ведь существовала общая естественная необходимость у всех первых Наций говорить посредством иероглифов (выше об этом была выставлена особая Аксиома); например, в Африке у нас есть еще Египтяне, а к ним вместе с Гелиодором – «Эфиопика» – мы можем присоединить Эфиопов, которые вместо иероглифов пользовались всевозможными кузнечными инструментами. На Востоке такую же роль должны были играть Магические Характеры Халдеев. На Севере Азии, как мы выше уже видели, Идантура, царь скифский, в довольно поздние времена (если допустить чудовищную древность Скифов, в споре за которую они победили самих Египтян, хваставших тем, что они – древнейшая из всех Наций) отвечает пятью реальными словами Дарию Великому, объявившему ему войну. «Слова» эти были таковы: лягушка, мышь, птица, сошник и лук; лягушка означала, что Идантура был рожден Скифской землей, как лягушки родятся из земли во время летнего дождя, и что он тем самым оказывается сыном этой земли; мышь означала, что он как мышь, где родился – там и построил дом, т. е. что там же он основал свой род; птица означала, что он сам обладает ауспициями, т. е., как мы увидим ниже, что он подчинен только Богу, соха означала, что он обработал земли и тем самым силою подчинил их себе; наконец, лук означал, что он обладает в Скифии высшей военной властью и что он должен и может ее защищать. Наше объяснение, столь естественное и необходимое, следует сопоставить с теми смехотворными объяснениями, которые, согласно Святому Кириллу{229}, давали им Советники Дария; следует признать очевидность также и того, что до сих пор вообще не знали подлинного и истинного пользования иероглифами у первых народов: нужно только сопоставить интерпретации Скифских иероглифов Советниками Дария с отдаленными, искусственными и натянутыми интерпретациями Египетских иероглифов Учеными. И Латинян не оставила Римская История без соответствующего Предания: немой героический ответ Тарквиний Гордый посылает своему сыну в Габии, заставляя посланника сына смотреть, как сам он палочкой сшибает головки мака: думали, что он это делает из гордости, тогда как здесь нужна была полная секретность{230}. На Севере Европы древние Германцы (по наблюдению Тацита, описывающего их обычаи) не знали literarum secreta{231}, т. е. не умели писать свои иероглифы; так должно было продолжаться до времен Фридриха Швабского, и даже до времен Рудольфа Австрийского, когда Германцы начали писать дипломы народными немецкими письменами. На Севере Франции существовала иероглифическая речь, называемая rebus de Picardie{232}, которая, как и в Германии, должна была означать речь посредством вещей, т. е. посредством иероглифов Идантуры. Даже на ultima Thule{233}, в крайней ее части, в Шотландии, как рассказывает Гектор Боэс в «Истории Шотландии», эта нация в древности писала иероглифами. В Западной Индии Мексиканцы изобрели иероглифическое письмо. Иоганн де Лет в своем «Описании Новой Индии» пишет, что иероглифы индейцев – это головы животных, растения, цветы, фрукты; и что по их виду они различают Семьи, а это – те же самые Родовые Гербы Нового Света. В Восточной Индии Китайцы до сих пор пишут иероглифами. Таким образом, лопается, как мыльный пузырь, тщеславие Ученых, появившихся впоследствии, ибо до такой степени не смело раздуваться тщеславие даже необычайно хвастливых Египтян: другие, мол, Мудрецы мира от них научились прятать свою Тайную Мудрость в Иероглифах[121].

Установив такие Основания Поэтической Логики и опровергнув тщеславие Ученых, вернемся к трем Языкам Египтян. О первом из них, т. е. о языке Богов, как было указано в Аксиомах, относительно Греков сообщает Гомер, который в пяти местах двух своих поэм упоминает о Языке более древнем, чем его собственный (это, несомненно, героический Язык), и называет его Языком Богов.

Три таких места находятся в «Илиаде»: в первом он рассказывает, что Бриареем называют этого гиганта Боги, а люди – Эгеоном{234}. Во втором он рассказывает об одной птице, которую Боги называют χαλϰίδα, люди – ϰύμινδιν{235}; в третьем – что реку Трои Боги называют Ксантом, а люди – Скамандром{236}. В «Одиссее» два места: первое – Боги называют πλαγϰτὰς πέτρας{237} то, что люди называют «Сцилла и Харибда»; второе – где Меркурий сообщает Улиссу тайну против колдовства Цирцеи, – Боги это называют μῷλυ, и знание этого совершенно недоступно людям{238}. Об этих местах говорит Платон – много, но впустую. Позже Дион Хризостом{239} обвинял Гомера в обмане – он будто бы понимал язык Богов, что, естественно, недоступно для людей; мы же полагаем, что, может быть, в данных местах у Гомера под Богами следует разуметь Героев, которые, как немногим ниже будет показано, брали себе имена Богов в противоположность Плебеям своих городов – последних Герои называли «людьми»; также и во времена вернувшегося варварства вассалов называли homines (как это с удивлением отмечает Готман{239bis}); а grands seigneurs, например, во времена вернувшегося варварства хвастались тем, что обладают удивительными секретами медицины. Таким образом, подобные наименования оказываются не чем иным, как отличием речи благородных от простонародной речи. Нет никакого сомнения, что у Латинян Языком Богов занимался Варрон; как было указано в Аксиомах{240}, он имел достаточно прилежания, чтобы собрать тридцать тысяч имен Богов, – этого было бы достаточно для обширного Словаря Богов, при помощи которого люди Лациума могли выразить все свои человеческие нужды; последних же в те простые и скромные времена было, конечно, очень немного, так как существовали только нужды, необходимые для жизни. Также и Греки насчитывали тридцать тысяч Богов, как и об этом было сказано в Аксиомах: Греки из каждого камня, из каждого источника или ручья, из каждого растения, из каждой скалы делали Божество; в их числе были Дриады, Гамадриады, Ореады, Напей{241}. Совершенно так же Американцы из каждой вещи, превосходящей их маленькую способность разумения, делают Богов. Таким образом, мы принуждены считать Божественные Мифы Латинян и Греков первыми истинными иероглифами, т. е. священными или божественными характерами Египтян.