— Но прошло уже шесть часов с тех пор, как они бежали! — сказал Картымазов. — Даже на скверных лошадях это восемьдесят верст! Они уже давно выбрались из земель, захваченных Левашом, и теперь им нечего бояться!

— Я не уверен, что они выбрались. Все-таки им приходится ехать лесом, их тормозит пленница, да и Алеша, я уверен, замедляет их продвижение изо всех сил. Скорее всего, они прячутся где-нибудь поблизости. Алеша знал, что мы вот-вот явимся, он знал, что мы пустимся в погоню, и поэтому отправился сними. Он непременно оставит знак, где их искать. Но здесь я не знаю ни местности, ни дорог — это усложняет дело.

— Я знаю, да и Федор Лукич бывал в этих краях, — ответил Филипп. — С этим все в порядке, но вот где искать Алешины знаки…

— Положитесь на меня, — уверенно заявил Медведев, — я их найду.

Пятеро всадников двинулись в обход Синего Лога и вскоре отыскали место, где на плане Алеши была помечена калитка. Медведев, стал продвигаться в глубь леса по вытоптанной лошадьми тропе.

— Ничего не видно, — вздохнул он. — Все затоптала погоня Леваша.

Картымазов внимательно осматривал ветки.

— Вот! — радостно воскликнул он и снял с куста шиповника несколько темных длинных волос, запутавшихся в колючках, — это волосы Настеньки.

— Сюда! — позвал Медведев, и Они медленно двинулись дальше по тропе. — Тут они выехали на дорогу, а погоня шла по пятам, — бормотал Медведев, — и вот то, что я ищу! Они свернули в лес, а погоня промчалась прямо. Теперь все ясно. Вот их отчетливые следы. Пятеро всадников. Один — с тяжелой ношей. А самый легкий из них замыкает шествие. Это, конечно, Алеша. А вот и его знак.

Медведев показал надломленную, указывающую на запад верхушку елочки на высоте поднятой руки всадника.

Вскоре они выбрались на узкую лесную дорогу, по которой давно никто не ездил. Следы копыт были видны настолько четко, что можно было перейти на галоп, не опасаясь их потерять. Так они проехали еще несколько верст, петляя по едва приметным глухим дорогам и старым просекам. Наконец следы вывели их на большую утоптанную дорогу.

— Куда она ведет? — спросил Медведев.

— В Смоленск! — хором ответили Филипп и Картымазов.

— Я ошибся! — вздохнул Василий. — Кожух не стал дожидаться ночи и прятаться. Он мчится без отдыха.

— Ясно! Они избавились от погони и теперь хотят объехать захваченные Левашом земли севернее, — сказал Картымазов.

— Верно, и сейчас мы отстаем от них не меньше чем на четыре часа. Кажется, не зря мы все собрались в дальнюю дорогу. Вот что это означало, — пробормотал про себя Медведев. — Теперь остается ждать, когда запоет железная птица.

— Кто-кто? — хором спросили Филипп и Картымазов.

Медведев рассказал им о ворожбе Надежды.

— А что? — сказал Филипп. — Я верю. Это здорово, — по крайней мере, как только увидим железную птицу, так сразу будем знать, что дело идет к концу.

— Значит — вперед? — спросил Василий.

К полудню они углубились в земли Великого княжества Литовского на двадцать верст.

По пути им встретилась деревушка, где рано утром видели пятерых всадников, один из которых вез впереди себя в седле девушку. Это было шесть часов назад.

К середине дня лошади падали от усталости, но Медведев настаивал на дальнейшем преследовании. Он указал на широкую борозду на повороте, которая, изгибаясь, вела влево, и, тщательно обследовав дорогу в этом месте, покачал головой.

— Алеша начинает нервничать. Смотрите: здесь отряд поворачивает, стараясь держаться середины утоптанного пути. Но Алеша на повороте держится ближе к обочине и, свесившись набок, прочерчивает ногой полосу. Правда, он едет последним, однако любой может обернуться и случайно заметить странный маневр. Мне не нравится, что мальчик теряет спокойствие. Куда ведет эта дорога?

— В Рославль, — отвечал Картымазов. — Они поворачивают к югу.

— Но где-то же они должны остановиться, — сказал Медведев. — Там все и узнаем.

Действительно, вскоре следы свернули в лес. Лужайка подле ручейка в двадцати шагах от дороги была вытоптана, а посередине ее чернело пятно недавнего костра.

— Наконец! — обрадовался Медведев. — Не подъезжайте-близко, чтобы не затоптать следов. Пусть Егор и Аким займутся обедом, а мы осмотрим поляну.

Медведев бросился на лужайку. Он переходил с места на место, что-то приговаривая, наклонялся к земле и даже забрался на дерево, но первым самый важный след нашел Филипп. Несколько сухих веточек, как бы оброненных человеком, который нес хворост для костра, представляли собой стрелку, указывающую в глубь леса. Трое друзей осторожно пошли в этом направлении и очутились на полянке, окруженной кустарником. Здесь не видно было никаких следов, но Медведев уверенно двинулся к обросшему мхом валуну.

— Молодец! — воскликнул он. — Я знал, что мальчик запомнит все, чему я его учил.

Он откатил валун. На аккуратно расчищенной земле под валуном было нацарапано: "Росл. д. Быка. 6.9".

— Они едут в Рославль, остановятся в доме какого-то Быка и были здесь сегодня в девять часов утра, — сказал Медведев. — Теперь все намного проще. Сколько отсюда до Рославля?

— Сотня верст будет, — Картымазов поморщился от усталости. — Шесть часов разрыва. Мы не догоним их до самого Рославля.

— Но мы настигнем их там! Сотня верст — это каких-то восемь часов верхом! — утешил Медведев. — Сейчас мы обедаем, потом три часа спим, и без остановок — до Рославля. Они прибудут туда на рассвете, и леший меня раздери, если мы не появимся там же спустя час!

Всего один-единственный двухэтажный дом был в городке Рославле, и жил в нем самый богатый купец всей округи Елизар Бык Несмотря на то что сам хозяин не часто бывал в родных местах, дом постоянно поддерживался в порядке дюжиной верных и вышколенных слуг.

Елизар Бык, который всегда возвращался из дальних странствий с неизменной удачей и новыми богатствами, пользовался всеобщей любовью и снискал репутацию человека щедрой и широкой души. Не было ни одного именитого горожанина в Рославле, который не задолжал бы купцу ту или иную сумму, и ни один из должников никогда так не любил своего заимодавца, как рославляне любили Елизара. У него не было врагов — только друзья. А все потому, что купец Елизар Бык раздавал золото налево и направо, никогда не брал расписок и никогда не требовал возвращения долгов. Со временем все настолько привыкли к этому, что, если вдруг кому-нибудь приходила в голову сумасбродная мысль вернуть Елизару деньги, весь городок потешался над чудаком. Кто-то из досужих грамотеев, которые всегда находятся даже в самом маленьком городке, подсчитал, что сумма, которую задолжали за последние десять лет Елизару горожане, превышает стоимость постройки всех городских укреплений. И когда кто-то из досужих скептиков, которые тоже находятся везде и всегда, попробовал многозначительно намекнуть, что тут кроется какая-то тайна, ибо нигде не слыхано, чтобы человек, как бы он ни был богат, даром раздавал такие деньги, — все возмутились, потому что добрейший нрав Елизара в сочетании с неслыханным богатством достаточно красноречиво и убедительно объясняли его поведение.