Потому что ей показалось, что этот поцелуй был больше, чем просто поцелуй. Это было обещание: он попытается вырваться из оков прошлого и вместе взглянуть в будущее.

Когда наконец они неохотно отпустили друг друга, Грэй помог ей спуститься со скалы и вернуться в лодку.

Она сидела напротив него, завороженная плавными и сильными движениями его плеч и рук, пока он греб вверх по реке. Она уже слышала слабые отголоски разговоров и смеха, плывущие к ним с берега, где они должны были встретиться с остальными гостями и насладиться пикником перед возвращением в Крепость.

Когда они были еще в нескольких метрах от берега, Грэй внезапно достал весла из воды и положил их на борта лодки.

– Я поговорю с вашим отцом, когда он приедет завтра. И если вы хотите, я подумал, что мы могли бы объявить о нашей помолвке завтра вечером на балу.

Внутри у Фионы все затрепетало. Она импульсивно наклонилась вперед, обхватила Грэя рукой за шею и поцеловала его:

– Это сделает меня очень счастливой.

Даже сейчас ей хотелось танцевать. Не в лодке, конечно, потому что так она упадет в реку и испортит одно из своих любимых платьев. Но радость тем не менее бурлила внутри ее.

Потому что в такие моменты – когда Грэй был так заботлив, внимателен и добр – она почти могла себе представить, что он ухаживал за ней по-настоящему, как это было принято: привлекательный джентльмен оказывает знаки внимания прекрасной юной леди и пытается завоевать ее расположение. И она могла себе представить, что, несмотря на все трудности, ей каким-то образом удастся спасти свою сестру от ужасного скандала и одновременно оказаться героиней своей собственной романтической сказки.

Это может случиться. А какое место лучше подходит для сказочного волшебства, чем бал?

Причины, по которым мы обожаем балы

(краткий список)

1. Платья. Скользнув в великолепное – и самую чуточку откровенное – платье, девушка может почувствовать себя героиней своего собственного готического романа: ослепительной, смелой и красивой.

2. Танцы. Каждый танец, от кадрили до вальса, несет отпечаток романтики: комплимент, от которого рдеют щеки, пламенный взгляд или долгое прикосновение.

3. Шампанское. Праздничная атмосфера побуждает каждого гостя отложить в сторону заботы и присоединиться к веселью… и предаться маленьким слабостям.

4. Свечи. Все становится прекраснее при свете бальных люстр. Фальшивые украшения сверкают, как бриллианты, а батист струится словно шелк. Даже безнадежная скромница в мерцании свечей может стать первой красавицей.

5. Возможности. При подходящих условиях может случиться все, даже самое маловероятное. Скандал можно предотвратить, ссору разрешить миром… а любовь готова расцвести пышным цветом.

– Не могу поверить, что сегодня приезжает папа! – Лили подскочила в постели, омерзительно бодрая для такого часа – не было еще и восьми утра. – Сколько всего предстоит сделать. Я сказала графине, что сегодня помогу ей украсить зал цветами, и еще я планирую отправиться в деревню, чтобы найти небольшой подарок для папы. Может, новую трубку или модную шляпу: что скажешь?

Фиона неохотно приподняла подушку с головы, повернулась на спину и убрала с лица пряди волос:

– Я думаю, что час слишком ранний, чтобы обсуждать подобные вещи… но уверена, что отцу понравится и то и другое, если это будет подарок от тебя.

Лили выскочила из кровати и распахнула двери гардероба.

– Я знаю, что это глупо, но не могу не надеяться, что какой-то небольшой жест или момент в разговоре сможет вывести его из оцепенения, в которое он впал в последние годы. Что он сможет крепко обнять нас, поцеловать в лоб и рассказать, как сильно по нам соскучился. Не только за те дни, что мы провели здесь, у графа, но и с тех пор, как он отдалился от нас… и стал таким холодным.

Фиона села и бросила сестре сочувственную улыбку.

– Я знаю. И я рада слышать, что ты не поставила на нем крест, потому что я тоже не намерена сдаваться. Под своей холодностью он остался тем же самым папой, которого мы любим и обожаем. Новые впечатления наверняка пойдут ему на пользу.

– Не хочешь позавтракать со мной и Софи, а потом ненадолго съездить в деревню?

– Спасибо, но я думаю, что часик или два порисую утром, до того, как приедет папа и все приготовления и праздник начнутся всерьез. Я присоединюсь к вам с Софи в бальном зале после обеда, и мы втроем можем помочь с украшениями. Это напомнило мне, я хотела показать тебе кое-что. – Фиона выскользнула из кровати, схватила блокнот и подошла к сестре, стоящей возле шкафа: – Вчера вечером мы с Софи работали над рисунками бального зала, как мы его себе представляем. Взгляни.

Лили только успевала моргать, наблюдая, как Фиона перелистывает страницы с набросками.

– Фи, – мягко сказала она, – ты гений. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Все идеи принадлежат Софи. Я просто воплотила их на бумаге.

– Ничего простого здесь нет, – сказала Лили. – Я не думала, что можно с еще большим нетерпением ждать наступления вечера, но я ошибалась. Не могу дождаться, когда увижу, как изменится бальный зал.

– Я тоже очень хочу это увидеть, – призналась Фиона. – А теперь выбери дневное платье, и я помогу тебе одеться. Не нужно звать Мэри.

Лили задумчиво приложила палец к щеке:

– Выбираю серое. Догадаешься, почему?

– Потому что именно оно так удачно будет контрастировать с потрясающим красным шелком, который ты собираешься надеть сегодня вечером?

– Именно так, – ответила она, сверкая глазами. – Видишь? Мы все же узнали много полезного у мисс Хэйвинкл.

* * *

Вскоре после завтрака Фиона сбежала в сад с блокнотом. Среди необрезанных кустарников и расползающихся виноградных лоз она села на скамейку возле фонтана с русалкой и открыла блокнот на портрете Грэя.

Возможно, на этот раз он не позировал для нее во плоти, как раньше, но за те часы, что они провели с ним вчера в лодке, она сделала много наблюдений и намеревалась включить самые важные элементы в свой набросок. Не физические подробности – шрамы, или ямочки, или форма его лица, а, скорее, нематериальные черты: смех в его глазах, когда он дразнил ее прыжком с веревки в воду; противоречие между его мужественной уверенностью в себе и неожиданно открывшейся уязвимостью; то, как он улыбался ей: как будто она понимала какую-то шутку, которую знали только они двое.

Как обычно, она потеряла счет времени, но к полудню медленно вышла из творческого транса, особенно довольная собой.

Наконец-то она закончила портрет Грэя.

И это было лучшее из того, что она когда-либо рисовала.

Ей удалось запечатлеть самые важные его свойства, его сущность. Да, он оставался могущественным и мрачным графом. Но он был также и искалеченным мальчиком, преданным внуком и верным другом. Он был страстным, внимательным любовником и одним из самых трудолюбивых людей, которых она знала.