– Что такое?

– Нужно вправлять. Я постараюсь обезболить, но чувствоваться все равно будет… Ты не похожа на человека, которому стоит врать, так ведь?

Кая медленно кивнула.

– Тогда скажу честно – будет больно. Мне придется позвать кого-нибудь на случай, если ты станешь вырываться. Позвать твоего друга?

Кая резко дернула головой. Она вспомнила выражение лица Артема, с которым он слушал ее стоны боли…

– Не надо. Позовите кого-то из своих.

Шрам кивнул.

– Хорошо. Тебе делали уколы когда-нибудь?

– Нет.

– Это не страшно. Мне нужно, чтобы ты вытянула руку вперед и несколько раз согнула и разогнула пальцы…

После укола Шрам вышел на минуту, а потом вернулся в комнату с Ганом и одним из близнецов – Кая не знала которым.

– Не мог не прийти на помощь даме. К тому же все еще надеюсь с ней побеседовать, – бодро заявил Ган. – Что делать, Шрам?

– Держи здесь. Вася, ты – тут.

– Где мой рюкзак? – спросила Кая, стараясь не думать о том, что ей предстоит.

– Не волнуйся. – Руки Гана неожиданно бережно легли ей на плечи. – Я велю принести его тебе, когда все закончится.

– Когда я досчитаю до трех, держите крепко, – Шрам вытер пот со лба и глухо вздохнул.

– Да в ней веса полкило, – пренебрежительно сказала Вася. Кажется, это были первые слова, которые Кая от него услышала – до этого она даже подумала, не немые ли братья.

– Не скажи, – Шрам покачал головой. – К тому же, бывает, возможности человеческого тела удивляют даже меня.

Кая почувствовала, как капелька пота скатилась по виску вниз, пощекотала волосы.

– А не заткнуться ли вам, – вдруг сказал Ган неожиданно грубо. – Давайте быстрее делать дело.

Его руки мягко, но крепко держали ее, и Кая увидела над собой его лицо – неожиданно серьезное и напряженное.

– Ладно-ладно, – пробормотал Шрам, и она дернулась от неконтролируемого, постыдного ужаса, когда почувствовала его пальцы на ноге.

– Начинаю считать. Один… Два…

– Смотри на меня, – посоветовал ей Ган.

Так она и сделала. А потом мир исчез в одной огромной ослепительной вспышке боли.

Артем был счастлив возможности принять душ, хотя Тоша и предупредил, что время ограничено семью минутами.

– Не больше, парень, – широко улыбаясь, объявил он. – Весь день воду греет солнце, но у нас ограниченный запас.

Они стояли у длинного ряда летних душевых, огороженных пластиковыми шторками и собранных из необструганных досок.

– Вы моетесь каждый день? – Артем успел понять, что лучшей стратегией общения с Тошей было задавать вопросы. В конце концов, тот в любом случае говорит не переставая – лучше направлять его мысли в нужное русло.

– Каждый день жирно было бы, – Тоша вздохнул. – Но раз в два дня моемся. У нас смены.

– А зимой как обходитесь?

– Видишь котлы? Греем воду. У нас и бани есть. Ган про них в одной книжке прочитал, и сделал такую, сначала одну. Всем понравилось.

– И много у вас читают?

– Ган читает, – Тоша пожал плечами. – Наверное, не зря читает, потому как много интересных штук он оттуда взял, из книжек этих. Ган и детям тоже велит читать – у нас и школа есть.

– Школа? Большая?

– Да не, не особо. Детей-то пока немного – ну, больших, чтоб учиться. Мелких много. У нас же тут много молодых.

– А как община стала такой большой?

– Не сразу, – Тоша почесал нос, задумчиво сплюнул под ноги. – После того, как не стало дяди Гана, Севера, у нас все по-другому пошло. Север был мужик хороший, но никому не доверял. Если кто до нас добирался, давал от ворот поворот. У него был закон – никого не принимать, держаться своих. Поэтому группа у нас была маленькая – человек двадцать в начале.

– А что случилось потом?

– Ну, у Гана другая история пошла. Он сразу сказал, что таким малым числом нам дела не осилить. Поэтому одни работали, а другие стали по окрестностям колесить.

– Они искали людей?

– Ну да. Не кого попало, конечно, – Тоша довольно улыбнулся. – Я как раз этим занимался. С самого начала. Искал. Сначала, если кого замечал, наблюдал за ними какое-то время. День или два – ну, понять, что они нормальные и их можно звать. Потом рассказывал про нас, про Гана, и, если они хотели, вел к нам.

– И многие соглашались?

– Как видишь. – Тоша неопределенно повел рукой, показывая на душевые, людей, проходящих мимо, лохматую белую собаку, которая устроилась неподалеку в тени, показывая длинный розовый язык, дрожащий от жары.

– Да, солидно.

– А то! Все из-за Гана, – Тоша говорил с выражением такой гордости на лице, как будто все заслуги Гана были немного и его заслугами. – Он у нас все придумывает. У нас еще общины есть, поменьше. Там у Гана наместники сидят и обо всем с ним договариваются. Ган говорит, когда-нибудь таких общин будет много. Потом мы их все соединим, и ого какая жизнь начнется!

– Могу представить, – Артем помахал выданным ему вафельным полотенцем, как белым флагом. – Ладно, я пойду в душ, хорошо?

– Да, конечно, – Тоша с безмятежным видом привалился к ближайшей притолоке. – Я тебя подожду. Потом поесть отведу.

– Кстати, – Артем постарался, чтобы его голос звучал небрежно, и сделал шаг к душевой, – ты сказал, что дядя Гана погиб. А как это случилось?

Ему показалось, или Тоша на мгновение – всего одно – отвел глаза, прежде чем ответить?

– Сам знаешь, в наши времена приходится держать ухо востро! – Тоша принужденно улыбнулся. – Нечисть… Да и люди всякие бывают. Я же говорил, что старик никому не доверял? Ну, это его в конце концов и сгубило, – и Тоша замолчал – то ли сказал, что хотел, то ли выражал уважение к усопшему.

Артем скрылся за шторкой летнего душа и порадовался, что ему даровано целых семь минут одиночества. Что таила в себе история гибели прежнего хозяина этого места, если даже говорливый Тоша стал темнить? Возможно, в Артеме говорила излишняя подозрительность после города Тени или попросту неприязнь к «князю»… Как бы то ни было, он решил при первой же возможности поделиться подозрениями с Каей.

А потом теплая вода мигом вымыла все мысли – в блаженном трансе он стоял под этой благословенной водой, пока не понял, что наверняка превысил положенное время. По всей видимости, Тоша решил проявить гостеприимство – с наслаждением растирая влажные волосы жестким полотенцем, Артем был благодарен ему от всей души.

Когда Артем наконец вышел из душа, оказалось, что Тоша не один – рядом с ним стоял, небрежно облокотившись на стену, Ган. Увидев Артема, он широко улыбнулся – так, словно был очень рад встрече, хотя в его взгляде мелькнул на мгновение и тут же пропал неясный огонек.