– Ни о чем не беспокойся, – перебил он. – Я отвезу тебя временно в какой-нибудь соседний город, потом вернусь, продам квартиру, найду тебе новый паспорт, и мы уедем окончательно. Идёт?

Я закивала, сглатывая ком в горле.

– Ив, – снова позвал меня Алекс, после небольшого молчания. – Я очень горжусь тобой. То, как ты вчера хладнокровно и сосредоточено себя вела… Это реально круто! Ты ведь не собиралась потакать Вермелю, но все выстроила так, чтобы потянуть время и дождаться помощи. Без истерик, без лишних движений. Ты нереально сильный и мужественный человечек!

Я осторожно подняла голову и встретилась с восхищенным взглядом голубых глаз. Сердце защемило от услышанного. Очевидно, что он льстит мне, успокаивает. Но его тактичность и нужные слова мгновенно дали мне почувствовать себя хозяйкой положения. Я всегда поражалась его способности поддерживать во мне огонь даже в самые отчаянные моменты.

– Спасибо, – чуть хрипло ответила я, от подступивший к горлу слез.

– Я серьёзно! – улыбнулся он. – Ты – герой. И сейчас ты поступаешь правильно.

Вот так, простым словами, без прикосновений, моему другу удалось восстановить ту самую тоненькую нить дружбы, которую я чуть было не оборвала.

Затем Алекс собрался за считанные минуты. Он лишь принял холодный душ, оделся и взял все деньги, что у него были. За вещами было решено вернуться через пару дней.

Из-за отсутствия документов, мы не могли себе позволить авиаперелет и железнодорожный транспорт. Поэтому пришлось довольствоваться битком набитым междугородним такси. Но это было и к лучшему: мне хотелось насладиться своими страданиями сполна.

Я вспомнила нашу первую встречу с Рейном в холле. Как он посмотрел на меня: высокомерно и оценивающе. Затем его откровенные домогательства в кабинете, нашу первую близость на его столе. Вспомнила как он спас меня от разъяренного Вермеля, а потом перевез к себе. Наши сексуальные эксперименты. Я ведь и не догадывалась раньше, что мне нравится удушье, что я настолько ненормальная мазохистка. Это все неправильно. Он вытаскивает наружу мои странные наклонности, дикие желания, при этом подавляет мою силу. Я не чувствую себя сильной и смелой рядом с ним, напротив: я становлюсь слишком доверчивой, спокойной и открытой. Эти качества не помогут мне выжить, а только сделают еще больше зависимой от Рейна. Этого нельзя допускать! Но почему тогда я уже так тоскую без него?!

– Ив, – шепнул Алекс, скорее всего заметив сожаление в моих глазах. – Постарайся заснуть.

Я молча кивнула и, проехав еще минут десять, задремала на плече друга. Пару раз Алекс сбросил телефонные звонки на мой мобильный от Фогеля, но я просто морально не могла попрощаться с Рейном.

Внезапно на одном из светофоров нас подрезала машина и я ударилась о подголовник водительского сиденья. Салон наполнился ругательствами водителя и возмущёнными вздохами пассажиров. Пока я пыталась прийти в себя спросонья, дверь с моей стороны открылась и мужские руки потащили меня наружу.

– Не трогай ее! – воинственно выкрикнул Алекс, когда я уже оказалась на улице в крепких мужских объятьях. – Ты с ней достаточно наигрался!

– Это не тебе решать! – злился Рейн.

– Ива уже все решила! – сквозь зубы отвечал Алекс.

– Отпусти меня, – я уткнулась лбом в грудь Рейна, не предпринимая никаких попыток высвободиться. – Пожалуйста, отпусти.

Но Рейн грубо схватил меня за локоть, усадил в свою машину и заблокировал двери. Затем он расплатился с водителем такси и сообщил, что довезёт нас сам.

– Послушай, Алексей, – уже совсем спокойно сказал он. – Нам нужно наконец поговорить по-мужски.

– Да я за мужчину вас не считаю! – выпалил Алекс. – Вы – садист и извращенец. Ива все равно не останется с вами.

– Сколько тебе лет? – спросил Рейн, игнорируя оскорбления.

– Причем здесь это?! – Алекс увидел, что люди на улице обращают на них внимание, и чуть сбавил тон и злость. – Ну, двадцать три.

– А мне тридцать шесть, – спокойствие Рейна было непоколебимым. – И я кое-что понимаю в жизни, в психологии отношений, и в психологии секса. Секс – это не только доказательство любви в паре. Во многих случаях секс – это своего рода разрядка, избавление от напряжения. Многие влюбленные отмечают, что секс после ссоры особенно приятен. Потому что так они сбрасывают все то напряжение между ними, что выходило через ссору. А некоторые пары допускают в свои отношения грубый секс. Я вижу, как ты относишься к Иве, поэтому скажу максимально мягко: Иве периодически как раз нужна такая разрядка.

Видишь ли, женщинам не свойственна агрессия и постоянное подавление своих эмоций. А она привыкла это делать. Тут и отсутствие взаимопонимания с матерью и то, что столько времени она дружила с тобой – парнем. Была бы у нее подруга, Ива могла бы ей плакаться, жаловаться, ныть. Но с друзьями-парнями такое не проходит. Кроме того, ты говорил, что она никогда не признает свою слабость. Так вот секс – это единственный момент в ее жизни, когда она выпускает свою слабость наружу. Она становится женщиной, такой, какой бы и была, если б не все предшествующие события ее юности.

И как многие женщины, она подсознательно тянется к человеку, который возьмет на себя ответственность за нее. Все это время, ты брал такую ответственность, но с тобой она не могла быть мягкой. Она равнялась на тебя. Меня же она признает как личность, как неоспоримого лидера, и как партнера, который никогда не причинит ей боль.

– Не причинит боль, да? – Алекс скривил лицо от злости.

– Именно, – все также расслаблено говорил мужчина. – Если бы она с такими сексуальными пристрастиями попала в постель к какому-нибудь малолетке… Хорошо – к ровеснику. Тогда бы она испытывала боль. И в последствии, это переросло бы в зависимость. А свой каждый секс она бы принимала только через боль. Потому что в двадцать лет парни еще ничего не понимают в психологии секса.

Я же, будучи грубым, контролирую ее каждую долю секунды. Я вижу ее доверие и никогда не перейду черту. Я даю то, что избавит ее от всего того гнета, который она испытывала. Ива – моя женщина. Только я знаю как с ней обращаться и как сделать ей хорошо. Не только на физическом уровне, но и в моральном плане. Ни один ровесник не даст Иве то, что даю я. Да и не только ровесник. Я думаю, ни один взрослый мужчина не подойдёт ей так как я.

– Но это не исключает того факта, что вы – садист, – усмехнулся Алекс. – Не будете же вы утверждать, что делаете это только для Ивы, а на самом деле вы нежный романтик.

– Ты прав, утверждать не буду, – согласился Рейн. – Но агрессия и доминирование свойственны мужчинам как особям. Разве ты сейчас не проявляешь точно такие же качества к своей подруге? Ты так же агрессивно пытаешься на нее надавить, и так же властно распорядиться ее судьбой. Одна разница: ты еще не знаешь, как этим пользоваться. Но все придет с возрастом.