— А делов-то, — пожал плечами Беляев, — актриса — да, а документы ей и не нужны особо искусные, она действительно маг второго уровня, никто и не сомневался, что она дворянка… Еще лет так шесть-семь она сможет дурить людей, но детскую свежесть кожи вечно поддерживать никакая косметика не даст…

Я слушал это и чувствовал себя идиотом. Да, теперь, вспоминая разные детали, я уже вижу признаки взрослой женщины в ее словах и поступках… «Теперь я и сама вижу», — сказала бабка, напоровшись глазом на сучок…

— В общем, я три часа назад, так сказать, уступил коллеге из СБ Ковачей эти данные по старой дружбе… Он работал под диким давлением, с ног сбился, разыскивая нападавшего на Гордану Ковач… Ну и поехали мы ее брать. Они впереди, мы с Саймоном за ними. Видим объект вместе с… кхм… сэром Реджинальдом, наши коллеги останавливаются, пытаются задержать Коллинз, но тут сэр Реджинальд начинает их калечить. К тому времени как мы остановились рядом, а это секунд восемь, там все уже лежали, и сэр Реджинальд отвесил мне ногой в грудь еще до того, как я слово сказать успел. Потом избил Саймона, вернулся и избил меня, хотя я пытался его остановить. Он меня совершенно не слушал. Ну а потом уже появились парни из Имперской службы безопасности…

Все взгляды устремились на меня.

— И каковы будут твои объяснения, Реджинальд? — спросил дед.

— Если под объяснениями подразумеваются оправдания, то их не будет, — ответил я, — вместо этого я расскажу вам, как на самом деле все случилось, в том числе и те моменты, о которых Петр Николаевич умолчал или просто не понял. Итак. Петр Николаевич сообщает своему коллеге, такому же вожаку цепных псов, как и он сам…

— Реджинальд, будь любезен придерживаться правил приличий, — строго сказал дед.

— Я называю вещи своими именами, Александр Тимофеевич, — спокойно возразил я, — и не желаю слышать о приличиях от того, кто посадил за одним столом со мной бешеного пса. Если вас что-то не устраивает или если меня еще кто-то перебьет, я плюну и пойду отсюда прочь. Итак, он сообщает о предположительной добыче, и обе своры радостно бегут на охоту, предвкушая, как выслужатся перед своими хозяевами. При этом они напрочь забывают пригласить полицию, чтобы не делиться славой, и о том, что за пределами поместий своих хозяев их юрисдикция заканчивается, тоже не помнят. Конечно, задержать преступника — гражданский долг любого человека, но они совершенно не учли, что Рита — ну или Коллинз — будет со мной. Тут бы им сбавить обороты, позвонить мне и предупредить, кто такая Рита на самом деле, — но нет, азарт охоты по венам струится. Итак, вот останавливается машина, из нее высаживаются четверо мордоворотов без опознавательных знаков и бросаются на Риту с диким воплем «стоять!!!». Что вижу я? Четверых бандитов, которые нападают на мою девушку. Петр Николаевич опасался моей неадекватной реакции на печальную весть, что моя девушка — мошенница, но совсем забыл или просто не знал, что защищать свою женщину — абсолютно нормально для любого настоящего мужчины. А еще он знал, что я голыми руками ломаю кирпичи, грабителей и магов четвертого уровня. Чем он думал, нарываясь на меня? Без понятия. Пора увольнять его, совсем нюх потерял, еще и вас, дедушка, смертельной опасности подверг.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ваш цепной пес вообще без мозгов. Давайте представим себе, что парней из ИСБ там нет, он ведь не знал о них, так? Давайте представим себе, что Рита, завидев четверых мордоворотов, делает шаг назад, спотыкается, падает и ударяется затылком об асфальт. Тут речь уже не о том, что я никого из этих шести не оставил бы в живых и никто из них не успел бы мне ничего объяснить. Ведь после этого я, имея в своем распоряжении от одного до шести пистолетов и находясь в состоянии неописуемого душевного неравновесия и безумного гнева, иду домой, дедушка. А за пса, который кого-то загрыз в общественном месте, в ответе хозяин. И даже если бы это была вина скорее уродцев из Дома Ковачей, я-то их не знаю. Я только Беляева в лицо знаю. Так что это большой вопрос, остались бы вы после всего этого в живых или нет. Собственно, у меня все. У кого какие вопросы?

— А наглости тебе не занимать, — заметил дядя Николас.

— За свою, как вы выразились, наглость я готов держать ответ здесь и сейчас. А вы готовы заставить меня это сделать?

— Сбавьте обороты, — сказал дядя Александр, — а то как два петуха… Я в этой ситуации одного не понимаю. Зачем было бить Петра Николаича, видя, что это он?

— Затем, что он был в сговоре с четырьмя неизвестными нападающими. А с нападающими я говорю, только когда они находятся в горизонтальном положении. Вначале обезвредить, потом говорить.

— А потом, когда эсбэшники прибежали?

— А это за то, что не поставил меня в известность. Один звонок мне — разница между адекватными действиями главы СБ Дома и поведением бандита. Или можно было бы полицию вызвать, это разница между правильными процессуальными действиями и бандитским нападением. И потому теперь пусть каждый раз, проводя языком по вставным зубам, вспоминает, что у пса вне своего двора власти нет и за оскаленные зубы ему любой вправе голову размозжить.

Дед тяжело вздохнул.

— Подытоживаем. Мошенница, предположительно ранившая Гордану Ковач, сбежала, три человека из СБ Ковачей в больнице, причем шеф — в реанимации, и даже если целитель Ковачей сотворит чудо и он выживет, — после лоботомии собственной носовой перегородкой полноценным уже не будет. И что мы скажем Ковачам и полиции?

Я пожал плечами:

— Что служба безопасности Ковачей напала на члена Дома Сабуровых, вот что. Сражаясь в одиночку против четверых взрослых мужиков, я не мог позволить себе миндальничать с ними. Уж как справился — так справился. Купят себе нового вожака своры, да и дело с концом. А что Коллинз смылась — вина их же, пусть мотают себе на ус, что так по-дилетантски работать нельзя. Я, к слову, и сам не прочь задать ей пару вопросов, в частности, на кой ляд я ей сдался.

— Да тут-то все просто… Она по финансовым аферам, разводам да кражам мастерица. Попадала в детские дома под видом осиротевшей беженки благородных кровей, дожидалась удочерения, оказавшись в чужом доме, выносила самое ценное, деньги, бумаги… С этого она начинала. Дальше — действовала только хитрее и изощренней. Скорее всего, в тебе ее привлекли акции, больше ведь у тебя ничего нет.

Я промолчал. Сходится. Мы как раз обсуждали возможность вывода активов за границу, и ее «папа», скорее всего, придумал бы что-то такое, в результате чего мои активы перестали бы быть моими. М-да… При своих-то прожитых годах и не распознать в девочке взрослую женщину… Какой же я наивный, нет слов. В общем, интриган из меня так себе, моя стихия — прямое столкновение с видимым противником, против скрытого я оказался довольно-таки уязвимым. Возможно, я распознал бы фальшь в ее «отце», но… да уж, провела меня как молокососа, что тут еще сказать. Мастерица.

— Так вы думаете, что она могла ударить Горди заточкой?

— Теоретически да. Раньше она никогда никому телесных повреждений не наносила, но вспышки деструктивного поведения, пусть направленные против чужой собственности, а не людей, у нее были. А теперь имелся и мотив. Есть сведения, что между тобой и Горданой Ковач имеется взаимная симпатия и что это известно определенному кругу лиц…