— Я раздела тебя, — мягко сказала она. — Ты об этом хотел спросить? У нас не было выбора. Нам необходимо было осмотреть твои раны. Я знала, ты не хотел, чтобы кто-то видел тебя, поэтому я единственная, кто… кто знает твой секрет.

Ее слова наносили ему удары с такой же безжалостной силой, как грабители, напавшие на него ночью. И хуже всего то, что она запнулась во время объяснения. Это свидетельствовало о том, что она испытала отвращение.

В его голове звучали яростные ругательства. Она видела его. Она узнала его секрет. Его охватило чувство унижения. Боже, что делать теперь? Если Рут расскажет о своем открытии еще кому-то, он станет объектом злобных насмешек в обществе.

Хуже того — его начнут жалеть. Внезапно у него возникло желание бежать отсюда, и он оглядел комнату в поисках своей одежды. Ее нигде не было видно. Ему необходимо скрыться. Необходимо найти спокойное убежище, чтобы обдумать сложившееся положение.

— Где моя одежда? — Рут вздрогнула, услышав резкие оттенки в его голосе, но это его не волновало. Он должен немедленно покинуть этот дом. Он не мог оставаться здесь, сознавая, что Рут знает правду о нем.

— Одежда в гардеробе, но ты еще недостаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы встать с постели и тем более одеться.

— Подайте мою одежду, леди Этвуд, — хрипло произнес Гаррик. Охваченный паникой, он проигнорировал боль, отразившуюся на лице Рут.

— Не делай глупостей, — резко сказала она. — Ты еще слишком слаб, чтобы ходить.

— Я сам могу судить, насколько крепок. Принесите мою одежду.

— Возьми сам.

Последние слова были произнесены раздраженным тоном, и шуршание юбок подчеркивало негодование Рут, когда она поднялась. Ее губы были плотно сжаты от гнева. Она отошла на несколько шагов от кровати и ждала, когда он двинется с места. Гаррик пристально посмотрел на нее, затем начал продвигаться к краю кровати, не забывая следить, чтобы простыня прикрывала тело ниже талии. Хотя Рут теперь знала о его дефекте, он не хотел предстать перед ней полностью обнаженным.

Его усилия достичь края кровати сопровождались тупой болью, и он остановился, чтобы отдышаться. Осталось ли на нем хоть одно непострадавшее место? С кряхтением он снова двинулся вперед, и Рут сочувственно охала, с беспокойством наблюдая за ним. Меньше всего он нуждался в ее жалости. Однако шансов покинуть постель у него было немного. Рут была права — он еще слишком слаб.

Осознав это, Гаррик отказался от намерения встать. Он не привык чувствовать себя беспомощным, и никогда прежде так не нуждался в медицинском уходе. Он напрягся. Рут сказала «у нас не было выбора». Господь всемогущий, она была вынуждена послать за доктором. Значит, теперь не одна она знает правду о нем. Охваченный ужасом, он стиснул зубы и вновь ощутил боль в голове, но не оставил попыток вновь занять сидячее положение.

— Вы сказали «у нас», — прохрипел он.

— Я попросила Симмонса осмотреть тебя. Он служил в армии санитаром. — Она говорила тихим спокойным тоном, однако чувствовалось, что ее раздражение не исчезло. — Он довольно опытный человек, и я доверяю его суждению, что твои травмы не представляют серьезной опасности.

Значит, она позволила слуге осматривать его. Внутри у Гаррика все сжалось от этого нового откровения. Известно, что слуги склонны к распространению сплетен. Теперь общество Мальборо получит пищу для злопыхательства. Один слуга шепнет пикантную новость другому слуге, тот — следующему, и в результате интимные сведения станут достоянием гласности.

— Вы позволили слуге…

— Я находилась рядом с Симмонсом все это время. И хотя я всецело доверяю ему, могу утверждать, что его осмотр не раскрыл твоего секрета. — Рут подошла к кровати и поправила подушки за его спиной.

Не дай Бог, если она солгала ему.

— Оставь меня, Рут. — В горле у него саднило, и их разговор только усиливал боль.

Каждое ее новое откровение заставляло его страдать еще больше. Теперь его жизнь, безусловно, должна измениться, но отнюдь не в лучшую сторону. Он устало закрыл глаза.

— О, значит, теперь я уже опять Рут, а не леди Этвуд, — тихо сказала она. Он тяжело вздохнул. — Тебя следовало бы наказать за твое упрямство и попытку встать с постели.

— О Боже, оставь меня одного, — резко сказал Гаррик и открыл глаза. Он ожидал, что Рут немедленно покинет комнату, но она осталась на месте и, посмотрев на него продолжительным взглядом, покачала головой.

— Я никуда не уйду. — В ее твердом голосе чувствовалось еще не угасшее раздражение. — Ты нуждаешься во мне, и я понимаю, что ты должен сейчас чувствовать.

— Как ты можешь это понять, черт возьми? — прорычал он, и когда их взгляды встретились, она вздохнула.

— Ты не первый мужчина с одним яйцом, какого я видела, Гаррик.

Ее тихое признание застало его врасплох, и он изумленно взглянул на нее. Покачал головой. Должно быть, она солгала. Он не понимал, с какой целью, но не может быть, чтобы она сказала правду. Ее фиалковые глаза гневно вспыхнули, и она вся напряглась.

— Я не привыкла лгать и никогда не выдавала секретов мужчины, с которым имела дело. Могу уверить, что твой «секрет» чересчур меня удивил.

Гаррик, лишившись дара речи, отвернулся от нее. Неужели один из ее прежних любовников имел такой же физический недостаток, как у него? Неужели она не лукавит? Впрочем, нет оснований не доверять ей. Ему очень хотелось надеяться, что она будет хранить его секрет, как хранила тайны других мужчин. Рут присела на постель рядом с ним, и он вдохнул аромат ее духов. Это немного успокоило, хотя страх продолжал держать его в напряжении. Ее пальцы слегка коснулись его руки, но он отказывался взглянуть на нее.

— Твой дядя поступал глупо, упрекая тебя твоим физическим недостатком. — Она слегка сжала его пальцы.

— Мне кажется, ты являешься исключением в данном случае, — тихо сказал он.

— Не думаю, — убежденно возразила она. — Не могу поверить, что можно было отвергнуть тебя по упомянутой причине.

— Ты ошибаешься. — Он повернулся и холодно посмотрел на нее. — Мне было семнадцать лет, когда я узнал, насколько противен женщинам.

— Как много таких было? — Ее тихий успокаивающий голос подействовал на Гаррика умиротворяющим образом, и он закрыл глаза. Видимо, она способна убедить любого мужчину открыть ей свою душу.

— Мне было достаточно всего раз показаться обнаженным. — Он покачал головой. — После того случая я понял, что любая женщина будет так же реагировать, как Берта.

— Пожалуйста, не считай меня любой женщиной. — Она была явно раздражена, и Гаррик слегка улыбнулся, когда увидел выражение ее лица.

— Ты исключительная женщина, Рут.

— В таком случае я прощаю тебя, — сказала она с улыбкой. — Рут протянула руку и погладила его лоб. — Какую роль сыграл твой дядя в том, что эта женщина отвергла тебя?