— Помогла? — усмехнулась женщина, бросив на девушку мимолетный сочувствующий взгляд.

Энн  покачала головой, не в силах больше вымолвить и слова.

— Глупая ты, девка! Как Алия вернется, вышвырнет тебя Адам из этого дома, неужели не понимаешь?

Прикусив губу до металлического привкуса на языке, Энни смотрела в одну точку, стараясь не моргать. Слезы, давно скопившиеся в уголках ее потухших глаз, только и ждали, чтобы им дали волю.

— Уезжать тебе надо пока не поздно!  Адам жизнь твою разрушит и глазом не моргнет. Даже не мечтай, что полюбит и уж тем более не верь, что в жены возьмет. Ты же никто! Какая с тебя польза? Да еще и порченная вся.  То ли дело Алия!

Ясмина словно читала мысли Энни, словно знала все ее  потаённые страхи... Оттого, слушая слова пожилой женщины, девчонка лишь сильнее убеждалась в своей правоте: Адам всегда будет видеть в ней только копию своей любимой.

— Пока не влюбилась ты в него — уезжай! Аллахом тебя заклинаю, уезжай! Не будет добра тебе здесь!

— Он не отпускает, — чувствуя, как одна за другой по щекам побежали капельки слез, еле вымолвила Энни.

— Оно и  понятно! Не наигрался еще! Ты же у него навроде комнатной диковинной зверушки. Ладно, не переживай и слезы тут свои не лей. Придумаю что-нибудь. Жалко мне тебя, бедовую.

¹ — Нежная... Очаровательная... Милая моему сердцу. (араб.)

Адам

— Ясин, смотрю тебе  лучше? — голос Ангура отвлек эмира от раздумий.  Уже долгое время мужчина  неподвижно смотрел на океан, стоя босыми ногами у самой кромки воды. — Это у Хамдана такие лекарства быстродействующие или причина  твоего хорошего самочувствия носит иное имя?

Ангур подошел чуть ближе и положил руку на плечо  друга. Он прекрасно видел, что того одолевали беспокойные мысли, и совершенно точно догадывался какие. В отличие от молодого эмира Ангур был более опытным и весьма наблюдательным, а потому интерес Адама к Энни заметил еще в Исландии. Уже тогда он  шутил, что  эмир потеряет свое сердце от непокорной и взбалмошной девчонки, сейчас же понимал: шутки закончились.

То, как Адам сорвался со встречи с Хамасом, пренебрёг разборками с казухами и  бросился к Энни, рискуя своей шкурой, стоило только узнать о внезапном  визите Назира, лишний раз подтверждало его одержимость девушкой. Хотя даже себе молодой эмир не соглашался в этом признаться. И, несмотря на то что в увлечении друга девчонкой Ангрур видел много проблем, все же оставался  рядом с эмиром до последнего. Взрыв, так не вовремя прогремевший в нескольких милях от границ  провинции Ваха, застал обоих и должен был стать последним событием в их жизни, если бы не случайное провидение —  небольшая ссора.

За несколько мгновений до оглушительного хлопка  Ангур вновь позволил себе вольность посмеяться над чувствами эмира, а тот, взбесившись, велел остановить автомобиль  и вышел, утаскивая за собой в разъяренных тисках за друга.  Водитель и один из охранников  погибли на месте. Адам же, получив травму, остался жив, да и своим спесивым характером спас Ангура. Что это было? Случайность? Судьба? Сказать сложно... Но только Ангур понимал, что не появись  Энни в жизни эмира, того давно уже не было бы в живых. Сначала он сорвался к ней в Исландию, вместо того, чтобы мчать к казухам на пару с Маджидом,  теперь это...

"Мактуб¹," — еле слышно повторял Ангур каждый раз отныне, завидев девчонку.

— О чем ты говоришь, Ангур? — обернувшись, Адам скользнул по другу опустошенным взглядом.

— Об Энни, конечно, — поравнявшись с эмиром, улыбнулся он. — Не говори, что эта чертовка так и не осмелилась зайти к тебе прошлой ночью.

Возможно, в другой раз Адам и поддержал бы разговор, но сейчас на душе его скребли кошки, а губы, обдуваемые горячим бризом, все еще хранили на себе вкус Энни.

— Что-то удалось узнать по взрыву? — не желая обсуждать девчонку, Адам резко перевёл разговор в сторону.

— Крысу найду, Ясин, не сомневайся! А то, что за этим Назир стоит, сомнений больше нет! Собака! Узнаю, кто сообщил ему о замене, своими руками разорву.

— С Абдуллой говорил? — бесцветным тоном поинтересовался эмир.

— Говорил! Тот утверждает, что встретил Назира в паре миль от твоего дома, сам знаешь! Как и то, что не верю я ему!

— Знаю, Ангур! И про недоверие твоё, и про звонок его почти сразу, как Назира приметил, но нет у Абдуллы причин вредить мне. Не ищи  врага среди друзей.

Ангур кивнул. Спорить с эмиром, когда тот едва стоял на ногах, было по меньшей мере неуважительно.

— Что беспокоит тебя, Адам? — не в силах больше смотреть на потерянного и осунувшегося друга, поинтересовался Ангур.

— Неважно, — выдохнул в ответ тот. — Оставь меня!

Сейчас Адам был совершенно точно не готов делиться переживаниями.  Прикрыв глаза, он продолжил стоять на берегу, невольно вспоминая события минувших часов.

Сколько времени безжалостное солнце опаляло его кожу,  сколько соленых брызг впитала в себя его кандура, сколько мыслей пронеслось в его голове никто считать не возьмется. Только когда вновь открыл он глаза, вокруг было уже темно.

Минуя аллею, усыпанную пышными фонтанами, Адам вернулся в дом, окутанный тишиной и обманом.

Пустая спальня, сейчас казавшаяся ему чрезмерно свободной для него одного, лунный свет, тонкой струйкой просачивающийся сквозь резные окна, и оглушающая тишина все сильнее и сильнее накручивали Адама, заставляя яркие картинки из прошлого обжигать память. Он долго не мог заснуть. Стоило только телу эмира коснуться огромной кровати, как вновь в голове возникал образ Энн, сидящей на краешке с поджатыми ногами и напевающей песню. Казалось, прикрыв глаза, можно было услышать ее снова. Настолько яркими и красочными были воспоминания.

Но только они тут же сметались другими: горькими, болезненными, раздирающими душу.

Адам поражался стойкости девчонки, нашедшей  в себе силы всю ночь заботиться о нем в ущерб своему состоянию. Как должны были ныть и тянуть ее собственные раны, как вымучивать должны они были ее душу... Но ни разу ни словом, ни движением, ни своим красноречивым взглядом не дала она ему понять, как больно в этот момент было ей самой.

— Упрямая!   — глубоко вдохнув, прорычал он отчаянно, сжимая  ладонями шелковые простыни.

— Заносчивая! — чуть громче, закипая от негодования.

—Непокорная! — вспыхнул он и выдохнул.

— Моя! —  рвано прошептал в тишине.

Безысходность, необходимость следовать своему слову, обещание, данное Саиду, бездушно разрывали сердце на миллионы кусочков. Еще ни разу не хотелось Адаму с такой бешеной силой жить чувствами, а не долгом.

Сон пришёл незаметно. Яркими сполохами. Сумбурными вспышками. Он не приносил измученному телу отдыха, а мыслям покоя. И все же липкой пеленой окутывал сознание эмира.