– «Поля я держу, – напутствовал его Альберт, – но ты там не задерживайся. Упыри говорят, живые где-то рядом с воротами».

Он не только поля держал, сейчас, когда можно было не отвлекаться на защиту людей и вампиров, младший мог себе позволить еще кое-какие фокусы. Когда Артур приблизился, ворота начали открываться. Отчаянный скрип резанул слух, едва-едва отошедший от воплей демонов, раскаленный металл сопротивлялся, гнулся, визжал, но в конце концов изувеченные створки раскрылись достаточно, чтоб пропустить двоих таких, как Артур.

Обожженная кожа болезненно отреагировала на близкое пламя. Красный огонь, в отличие от зеленого, и не подумал расступаться. Артур тихо ругнулся, поморщился, снова вспомнил о вавилонских отроках и подумал, что им, пожалуй, хуже пришлось. Он-то в пещь огненную добровольно полез, а у них, бедолаг, выбора не было. Да и не печка здесь, все-таки горят здания, а не воздух, ну асфальт вот поплавился и дышать почти нечем, но зато черный от копоти почтовый фургон оказался рядом. Так близко, что его не могли скрыть даже клубы черного дыма.

Артур бегом пересек отделяющее его от машины расстояние, всего несколько шагов. От кузова веяло холодом, так же, как от Миротворца. Господь являет чудеса людям Ифэренн, являет одно за другим. Артур обошел фургон, ладонью стер копоть с лобового стекла, встретился взглядом с вытаращенными глазами немолодого дядьки в форменной куртке, кивнул и показал большим пальцем в сторону кузова, мол, скажите им там, чтоб открывали.

Открыли сразу. Почему его не приняли за демона? Наверное, по той же причине, по которой никогда не принимали. Это про Альберта в Единой Земле ходили слухи, что он ангел, а самому Артуру, видно, не судьба прослыть кем-то, кроме чародея или святого.

А еще они не поверили в защитные поля. В том, что огонь их не тронет, ни на секунду не усомнились, а в то, что это просто магия, не поверили. И они не собирались оставлять в фургоне книги. Весь остальной груз готовы были бросить, почта не почта, а ситуация из тех, которые считаются форс-мажором, и инструкция тут велит бросать все и спасаться, но бросать Библии эти четверо не собирались. А Артур-то думал, как уговорить их забрать книги с собой. Какое там уговаривать! Вздумай он предложить хотя бы один ящик оставить, ему б, пожалуй, сказали что-нибудь неприятное. Даже несмотря на то, что встретили как избавителя и, кажется, считали его появление еще одним чудом.

С чудесами следовало разобраться. Причем раньше, чем с мыслью о том, почему подумал о Себесте не как о человеке.

В этом мире благополучие настоящего и стремление к лучшему будущему противоречат друг другу.

Нагарджуна

Обратно в Карешту возвращались так же быстро, как ехали до станции. Банок с кровью как раз хватило, чтобы пролететь весь путь до Трассы и вырваться из морока в нормальное пространство. Если Сахра и хотел не выпустить их, ничего у него не получилось.

По Трассе уже не гнали так бешено, а в Карешту вообще въехали, соблюдая знаки ограничения скорости. Предназначенные, кстати, для людей. Ни в тварных мирах, ни в Ифэренн история не знала ни одного случая аварий с участием упырей… точнее, ни одного случая непредумышленных аварий.

Через город сразу поехали к больнице. Она располагалась в стороне от жилых кварталов – трехэтажное здание, образующее вместе со стеной квадрат, внутри которого был парк, фонтаны, тенистые аллеи, песчаные дорожки. Уютное и красивое место.

Сейчас на фоне черных гор и синего снийва больница высилась монолитной глыбой: сквозь плотно закрытые жалюзи не просачивалось ни лучика света. Фонари в парке горели, но из-за них здание казалось еще более темным и грозным.

Там все было в порядке. Марийка звонила, и Себеста звонил, доложили, что демоны ушли. Да Артур и сам знал: демоны не смогли разделиться между двумя целями и предпочли больнице сортировочную станцию. Но больничный корпус выглядел так мрачно и тревожно, что всем стало не по себе: и людям, и упырям. Еще и ворота не спешили открыться: видеокамеры отключили тогда же, когда переворачивали зеркала и закрывали окна. Очень уж неприятное было на мониторах слежения, неприятное и неприятно-близкое, и Демон решил не воображать, будто эта близость, иллюзия.

Аудьярт посигналил, две «Стралы» нетерпеливо поддержали его, мигая фарами, и в конце концов их впустили на стоянку под защитой больничной стены.

Демонов здесь, кроме Демона, не было. И вообще все было нормально настолько, насколько все может быть нормально в больнице, которую больше часа осаждали демоны и весь персонал и пациенты которой очарованы вампиром.

Главный врач, о скверном характере которого знала вся Карешта, смягчился нравом и за всю ночь никому не сказал ни одной гадости, потому что Марийка посоветовала ему быть добрее к людям. Из отделения новорожденных какой-то тать украл все букеты с цветами и притащил их в холл, снабдив записками о том, что это для Марийки. Два предприимчивых юных медика опустошили хранилище станции переливания крови и преподнесли добычу опять же Марийке в подарок. О том, что кровь, обработанная консервантом, в пищу не годится, они не подумали, думали только о том, чтоб сделать приятное и переплюнуть конкурента с цветами.

У Марийки был опыт массового очарования, но она никогда не оказывалась заперта с очарованными на одной территории, так что стоило Артуру войти в вестибюль больницы, как Марийка вылетела на улицу. Уже из-за порога помахала рукой, на одном дыхании выпалила:

– Я в Тагаре, приезжай, как закончишь, не могу больше… – и запрыгнула в «Стралу». Кажется, если бы перед ней немедленно не открыли ворота, Марийка проехала бы насквозь.

Хоть «дайн» и переводится как «подарок», а не бывает их без побочных эффектов, и, значит, все вампиры за свои таланты платят. Так или иначе. Ладно, цветы и кровь в красивой корзинке, это еще ничего.

Анна спала, Артур решил ее не тревожить. Роман уже тоже был здесь, уставший, но трезвый, сидел в палате, покачивал колыбельку с сыном. Артур так бы их и оставил, чего людей дергать, теперь-то, когда все уже в порядке, но Роман его увидел и вышел в коридор.

– Знаешь, и правда ведь, они себе же хуже делают, что бы ни творили, – сказал он без предисловий, – так всех напугали, что эти три мамаши, – Роман неопределенно махнул рукой вдоль палат, – тоже хотят детей крестить. Марийка говорит, Анна ничего им такого не сказала, только, что за Георгия не боится, потому что Господь сильнее любого демона. Остальное все страх сделал, а страх демоны сами нагнали.

– Это мы умеем, – подтвердил Демон, материализовавшись рядом и без приглашения вступая в разговор, – Артур ловит души бреднем, а демоны делают бредень все более частым. И если я чему и удивляюсь, так это тому, как мы с нашими талантами сами давным-давно не обеспечили Ифэренн христианами.

– Да потому что в князей верят. Князья и от других демонов защищают, и от вампиров, и от разных напастей. Чем больше демоны пугают, тем больше люди к князьям тянутся, – Роман уловил иронию Демона, но объяснял вполне серьезно, – мы тоже сначала думали, что Артур кого-то из них Богом называет, думали, на Трассе какой-то свой князь есть, про которого он знает, а мы нет.