— Спорт — не мой конек, — сказала она. — Я слишком азартна. В последний раз, когда я участвовала в командных играх, я сломала кому-то нос. Хотя это был просто несчастный случай.

Лара подошла сзади и легонько похлопала меня по затылку.

— Como esta ci arroz? В чем дело?

— Ты умеешь играть в футбол? — спросил я.

В общем, она оказалась в моей команде. Я был приятно взволнован этим фактом, еще до того, как увидел ее игру. Она была супербыстрая. Она забрала волосы в хвост, сняла маску и стала растягиваться прямо на поду. Наша команда выиграла первый матч со счетом 3: 0. Мы обменялись несколькими игроками, и моя команда снова выиграла, на этот раз показав 7: 0.

За обедом к моему столику подходили люди и кивали мне. Они говорили что-то по испански, показывали оттопыренные большие пальцы. Лара переводила. Они отдавали должное моему мастерству, хотя на бетонном покрытии я осторожничал. Не хотел что-нибудь себе растянуть или разбить. Это была игра для забавы.

После ужина поднялся шум — проснулись летучие мыши. В первый вечер никто не обратил внимания, но теперь мы разглядели, куда они улетают. При неверном сумеречном свете они просочились в узкую черную щель и отправились по своим мышиным делам. Есть жуков. Точить клыки. Их возвращению никто не обрадовался, кроме, разве что, детишек и, конечно, Наоми. В том углу ангара, где щель, весь пол был покрыт слоем мышиного помета. Отец сказал, что никакого риска для здоровья нет, однако на следующий день один бегун поскользнулся на помете и потянул лодыжку.

Следующий день выдался совершенно таким же. Подъем, пробежка, игра в футбол. Выслушивание напыщенных тирад Наоми. Разговоры пассажиров о гриппе. Заигрывание с Ларой. Игнорирование отца. Я все еще не был готов позвонить Соркену или проверить мейл. Не хотел знать.

Днем случилось второе нашествие. На этот раз явились сухопутные крабы — размером с долларовые блинчики, цвета засохших струпьев и вонявшие, как гниющий мусор. Их были сотни, тысячи волосатых бронированных ножек, ползущих, скрипящих и пощелкивающих. Они двигались боком, приподняв и выставив вперед клешни. Все залезли на свои раскладушки или шины и фотографировали. Добравшись до дальней стены, крабы разбрелись по сторонам, пока не нашли маленькие трещинки и отверстия, сквозь которые могли выбраться. Один мальчишка скинул рубашку и поймал в нее трех или четырех крабов, другие детишки организовали карликовый зоопарк.

— Что это было? — спросил я у Наоми.

— Миграция, — сказала она. — Они так делают в брачный сезон. Или это у них линька? И поэтому они так воняют.

— Откуда ты столько всего знаешь? — удивился я. — Про летучих мышей, крабов и все остальное?

— Я нечасто хожу на свидания, — сказала она. — Сижу дома и смотрю передачи про природу в Интернете.

К середине второго дня мы узнали о вспышках гриппа в Нью-Йорке, Копенгагене, Хьюстоне, Берлине и куче других мест. Международная организация здравоохранения выпустила предсказанный отцом отчет, засвидетельствовавший полномасштабную пандемию, косящую даже молодых и здоровых, а не только престарелых и младенцев. Мы услышали и обнадеживающие известия из Индии и Тайваня, где вроде бы получили специальную модификацию вакцины. Настроение в ангаре царило безрадостное. Многим звонили и писали родственники и друзья из Штатов. Новости были неутешительные. С другой стороны, мы все тут в хорошей форме. Отец сказал, что дня через два-три костариканские здравоохранительные органы, видимо, пришлют врача, который официально подтвердит, что мы не являемся переносчиками гриппа. Двое детишек с кашлем оказались просто аллергиками. Кроме этого, среди немногочисленных недомоганий были несколько случаев повышенной раздражительности от долгого сидения взаперти, понос и тот факт, что запас туалетной бумаги слишком быстро приближался к концу.

На третий день мы построили ворота получше. Не такие, как на хороших площадках, и все же вы бы удивились, увидев, что можно сотворить из качественных рыболовных снастей и пары рам от раскладушек. Затем началась тренировка. Я просидел первую четверть первой игры в запасных, и тико с мускулистыми ногами забил гол. Но мы все-таки выигрывали.

Охрана ангара сменялась каждые двенадцать часов или около того. Через некоторое время они стали для нас чем-то вроде летучих мышей. Большую часть времени их просто не замечаешь. Но мне нравилось наблюдать за тем, как они наблюдают за нашей игрой. Они увлеклись. По очереди подходили посмотреть и присвистывали сквозь зубы всякий раз, когда я блокировал мяч. Они делали ставки. На третий день во время перерыва ко мне подошел охранник и сдвинул респиратор на лоб.

— Que cache! — он воодушевленно размахивал руками. — Рига vida! — Это я понял. Он был молодой, подтянутый. Говорил он быстро, а ни Наоми, ни Лары в качестве переводчика рядом не было, но мне казалось, я и так неплохо его понимаю. Он хотел дать мне пару советов, как ловить голы. Я только кивнул, как будто все усвоил и оценил его слова. Наконец он хлопнул меня по плечу и зашагал обратно, на свой пост: видимо, все же вспомнил о своей работе.

Наоми была погружена в мир Роджера Желязны и Кейджа Бейкера. Она довольно быстро читала. Сначала роман Бейкера, потом Желязны. Потом снова Бейкера. Я застукал ее за тем, что она первым делом просматривала концовки.

— Какой в этом толк? — спросил я. — Если схитрить и сразу прочитать окончание книги, зачем тогда читать все остальное?

— Я дергаюсь, — сказала она. — Мне сразу надо знать, как разрешатся важные проблемы. — Она отвернулась лицом к стене и что-то добавила по-испански.

— Ну ладно, — сказал я. Сам-то я не был так погружен в книгу. Просто перечитывал Фрица Лейбера.

Минут через пятнадцать пришла Лара и опустилась на соседнюю с Наоми раскладушку. Она подняла стопку книг, которые Наоми уже прочитала, и стала по-испански комментировать обложки. Наоми смеялась над каждой фразой. Это бесило, но я улыбался, как будто все понимал. Наконец Лара заговорила по-английски:

— У всех этих девушек на обложках огромные груди. Не знала, что фантастика — это про груди. Я люблю невыдуманные истории. Про реальных космонавтов. Или научные работы.

— Мой отец документальных книжек не держит, — сказал я. Мне было непонятно, что такого плохого в грудях.

— От правдивой информации одна депрессия, — сказала Наоми. — Взять хотя бы космическую программу в разъединенных Штатах. Миллионеры записываются на экскурсии в открытый космос. Эпохальный беспилотный полет заканчивается тем, что корабль глохнет, едва миновав Венеру. Свихнувшиеся на поиске внеземных цивилизаций ставят на своих компьютерах аналитические программы, потому что кто-то спровоцировал вокруг пришельцев шумиху. А когда прилетают настоящие инопланетяне, появляется какой-то чувак по имени Ханс Блисс, что-то им говорит, и они снова улетают. Вот тебе и на!

— Наша космическая программа — просто шедевр, — сказала Лара. — Это я не хвастаюсь, как говорит Дорн. Не пройдет и пяти лет, как мы отправим космонавтов на Марс. Максимум — десять лет. Если я буду примерно учиться и меня выберут, я попаду в эту экспедицию. Это моя главная цель. Моя мечта.