– Это правда, – подтвердил Лукавый, быстро подходя к ним. – Мы – посланники из Великой Наружности, которая ждет своих потерянных сынов. Мы проводим вас туда.

Храмовники оттеснили от Марины охрану Олюкта, обступили ее и повели прочь. Шейх вцепился в автомат, Лукавый возмутился:

– Господа! Наше присутствие – обязательное условие!

Храмовники не послушались его. Шейх приготовился к бою. Потеряй они Марину – всё, сгниют в зловонных джунглях или милые друзья украсят их головами шесты на площади. Прекрасная перспектива! Не зря же Лукавый так возмущается.

– Без нас Змей вас не выпустит! – разорялся он, и лицо его вытягивалось, бледнея. – Марина! Да приди ж ты в себя!

Девчонку, скорее всего, прирежут. Здорово! И ведь отбить ее не получится – грех это, кощунство. Все змееглазые поддержат храмовников, на которых напали чужаки. Как этого не учел Лукавый? Рассчитывал, что Марина ему поможет, учил ее, что делать? Так ведь бесполезно!

Но Марина оглянулась на Шейха и велела:

– Друзья идут с нами. Такова воля Змея.

Удивительно, но Лукавый последовал за ней, и храмовники не стали возражать. Шейх кивнул Рэмбо – мол, и нам можно, пустят.

* * *

Следов враги оставили превеликое множество, и придерживаться нужного направления было несложно. Отряд Шейха и профессора Астрахана опережал группу Данилы часов на десять, но чем многолюднее, тем медлительнее, и Астрахан-младший не терял надежды настичь папашу, внезапно напасть и отбить Марину. А еще лучше – его тоже захватить и допросить, используя вместо паяльника разновидность местного кактуса – длинного, похожего на жезл гибэдэдэшника и жутко колючего.

Данила уже свыкся с чужеродностью местных джунглей, привык, что хищники, наученные змееглазыми, не нападают на скопления людей. Интересно, чего они тогда в Секторе так агрессивны? Подчиняются какой-то программе или им, кроме человечины, там жрать нечего?

Неважно. Не нападают, и на том спасибо.

Лиана, бегущая впереди, замерла на одной ноге и вскинула руку – отряд остановился. Второй рукой девушка указывала вперед, туда, где высились джунгли. Сначала Данила подумал, что это курится влажная земля, но Лиана с отчаяньем воскликнула:

– Лезем на деревья. Смерть – хма!

Даже вождь побледнел и бросился к увитому лианами стволу. Данила последовал за ним. Картограф, Прянин и Маугли нашли свои деревья. Сидя на толстой ветке, Данила смотрел вниз, где земля кипела, бурлила комьями и текла, текла, текла. Как серая река. Как сошедший с горы сель.

Кисточки багряных листьев щекотали кожу, Данила раздвигал их, силясь рассмотреть странное явление, и не мог – частицы движения были слишком мелкими и, похоже, живыми.

– Что это?

– Хма, – ответил Вождь. – Она поглощает все живое на пути.

– Хма – просто масса или оно живое? И вообще, что оно такое?

– Зверьки. Кровожадные твари. Мелкие.

Поток хмы закончился так же внезапно, как и начался, оставив слой желтоватого помета, от вони которого слезились глаза. Но не это было самым скверным. Самое скверное, что помет погрёб следы отряда Шейха и теперь придется идти наобум.

Остальные члены команды слезли с деревьев, и Вождь повел отряд дальше. Данила надеялся, что хма шла неширокой полосой и скоро следы снова появятся, но – ничего подобного. Похоже, твари загадили весь лес, и пришлось довериться Вождю – уж он-то должен знать, где находится жертвенник змееглазых.

Лиана следовала за отцом, след в след, замирала, будто ищейка, учуявшая добычу, и бросалась дальше. Видимо желая обратить на себя внимание «лучшего», она перегибала палку и вела себя слишком демонстративно. Даниле же было не до нее – в душе зрело странное ощущение, похожее на предчувствие опасности. Но на этот раз опасность будто разлили в воздухе.

Прянин шел сразу за Данилой и молчал. Даже Картограф смолк – наверное, тоже что-то учуял. В последнее время он стал меньше болтать, но зато начал зависать: подожмет ногу и минуту-две таращится в одну точку. В такие минуты бородач утрачивал человечье обличье и уподоблялся кукле. Нет, скорее – пугалу. За последние дни он основательно зарос и перестал расчесываться, из-за чего его кудри нацепляли мелкого мусора и повисли колтунами.

Так и не разобравшись в природе своих ощущений, Данила пропустил Прянина и Маугли вперед, чтобы прикрыть тыл группы – раз, и два – проконсультироваться с Картографом. Он даже рот раскрыл, но вопрос застрял в горле: Картограф шагал на автомате, по-обезьяньи болтая руками, глаза его были пусты, а губы беззвучно шевелились, будто он обозревал только ему видимые дали. Данила решил, что на него действует неведомое искажение, и сшиб на землю, отмечая, что хотя помет закончился, а следы врагов так и не появились.

Картограф тут же вскочил и возопил:

– Ты с ума сошел? Что ты себе позволяешь?!

– Я думал, ты в искажение вляпался, – ответил Данила, ловя изумленный взгляд Прянина и равнодушный – Маугли.

– Это ты с головой дружить перестал! – проворчал Картограф, отряхиваясь. Его прямо трясло от негодования.

Прянин поправил несуществующие очки и проговорил:

– Извини, Картограф, но в последнее время ты ведешь себя настолько странно, что даже мне становится не по себе. Что с тобой происходит?

Картограф засопел и отвернулся:

– Ничего! Все как всегда…

Обстановку разрядил Вождь, который ушел далеко вперед.

– Не отставать! – прокричал он из-за толстенных деревьев с розовато-бурой корой, похожей на ожоговый струп. Вместо листьев у дерева были бурые кисти, заканчивающиеся то ли тычинкой, то ли завязью вытянутого плода.

– Извини, Картограф, – Данила примирительно поднял руки. – Я только хотел спросить, не чувствуешь ли ты… кого-то? Или что-то. Мне все время хочется обернуться. Кажется, кто-то в спину смотрит.

Картограф сплюнул под ноги, цыкнул зубом и разразился словесным потоком:

– Мне, уважаемые, не кажется. Я, блин, в этом уверен! У меня ладони мокнут постоянно, и по спине мороз. Обернешься – никого, но оно-то есть! Я точно знаю, что есть. Следит, выжидает. А чего выжидает – непонятно. Чужое оно, не живое, не мертвое, фиг поймешь, чего ему надо. Может, кушать хочет, может, просто наблюдает. Я, когда зеленый совсем был…

В кустах затрещало. Данила схватил автомат и прицелился, но из зарослей выскочила Лиана и воскликнула:

– Куда вы пропали?! Так и заблудиться недолго…

– Лиана, вот скажи, – подключился к разговору Прянин, – ты чувствуешь кого-то чужого?

– Я чую! – оживился Маугли. – Глаза. Или глаз. Он такой… большой, очень. Глядит, и все время в спину. Или, – мальчишка коснулся ладонью темени, – или сверху.

Девушка кивнула:

– Конечно, чувствую. Дух леса. И он не чужой, это мы тут чужие. Чем дальше от нашей долины, тем больше духов. Многие из них злые. Потому никто дальше второй долины, ну где змееглазые, не ходит. А еще там – Тени…