— Подойти должно. Примерь.

Женька накинула. Хорошая вещь, добротная, почти не ношенная. Чуть обтрепаны рукава и подол, но это не страшно. По черному шелку темно-синей нитью были вышиты какие-то знаки, не то фигуры зверей, не то руны – в полутьме шатра не разглядеть. Сам халат подбит тонким войлоком, теплый, удобный, немаркий. То, что Женька и хотела. А рубашку нижнюю и шаровары пришлось взять красные, ну и ладно, все равно не видно под халатом. И сапожки тоже черные – с алой и золотой вышивкой. Ох уж эта степная мода!

— Раз уж ты у нас женщина, я могу тебе отвар для роста волос сделать, – предложила Листян снисходительно. – Косы будем заплетать, ленту вплетем с монетками.

— Может, мне еще и уши проткнуть? – отмахнулась Женька. – Не смеши меня, какие еще косы?

— И серьги, – обрадовалась подруга. – И наручи. Баяр теперь – хан. И жена у него должна быть самая красивая.

— Это ему стоило Илгыз взять, – хмыкнула Женька, выходя из шатра в новом наряде и щурясь от солнца. – Вот она – красавица.

— И не бесплодная, – поддела ее Листян. – И ласковая, и все умеет: шить, вышивать, песни петь и хорхог варить. Гляди, вспомнит мой брат прежние времена, задумается…

— А и вперед, – огрызнулась Женька, вновь остро ощутив свою ущербность. – Воин, который назад оглядывается, добычи не найдет. А ты бы, Листян, придержала язык. Матери рядом нет – ты и голову высоко стала держать. Гляди, споткнешься, упадешь больно.

— Вот как ты заговорила, Дженна-аах, – прошипела сестра Баяра. – Завидуешь, что меня в стане больше тебя уважают?

— Я тебе зла не желаю, Листян, – тихо ответила Женька. – Но и оскорблять себя не позволю, ясно?

Не слушая больше пыхтения девушки, Женька отправилась взглянуть на пленного мора, с которым чувствовала все же неуловимое родство. И ничуть не удивилась даже, найдя там Охтыра, вылавливающего прямо пальцами крупные куски мяса из миски и с аппетитом его пожирающего.

— Ты, Ольг, не понимаешь, – с набитым ртом вещал мальчишка, не замечая (а может, и замечая), как жадно сглатывает пленник. – Как тебе повезло к Баяру попасть. Он такой, ох какой! Лучше и храбрее его в целой степи нет!

— Ага, храбрый твой Баяр братьев моих и друзей связанными убил… и собакам скормил, я-то видел.

— Да брось, отпустили их домой, – фыркнула Дженна, с любопытством заглядывая в опустевшую миску Охтыра и бесцеремонно вырывая ее. – На вот, бульон выпей. Это и не еда почти.

Ошалевший Ольг безропотно послушался.

— Мальчишкам мизинцы отрубили, дали нож – один на всех – и отпустили, ну.

— А зачем отрубили? – вытаращил глаза Ольг.

— Знак. Они – проигравшие. Практически мертвецы. Но живут лишь по милости Баяра, – Женька, на самом деле, понятия не имела, почему именно мизинцы, она б большие пальцы рубила, чтобы уж точно ни копья, ни лука в сторону кохтэ эти будущие воины направить не могли.

— А еще увечных в войско не возьмут, дурной знак, – подсказал Охтыр, забирая свою опустевшую миску. – Вон Сулим даже и не пытался в руках оружие держать, никто и не позволил бы.

При имени брата Баяра Женька чуть поморщилась. Тот ей не нравился. Не внешне, нет. Сулим, на ее взгляд, был довольно приятным мужчиной с выразительными глазами, круглым сытым лицом, короткой бородкой и мягкой улыбкой. Легкая полнота ему даже шла. Но взгляды она на себе ловила недобрые. Нет-нет, да кололо затылок, когда “братец” был где-то неподалеку. Она даже говорила об этом Баяру, но тот очень твердо сказал, что они с братом всегда были очень дружны. Зла Сулим ей не желает. Но все же обещал с младшим поговорить, раз Дженну это тревожит.

— Мне в отхожее место надо, – нехотя пробормотал Ольг, пытаясь потянуться. – Можно?

— Я отведу, – встрепенулся Охтыр.

Женька внимательно посмотрела на него, заметив и нож за поясом, и озорную улыбку. Что ж, хотелось бы верить, что мальчишка понимает, чем рискует. На взрослого мужчину пленник не рискнул бы напасть, а на сверстника… Далеко не убежит, конечно, Охтыра убить не сможет – ослаб за последние дни сильно. Но если так уж хочется попробовать – вперед!

Кивнула, отходя в сторону. Поймала за рукав пробегающего мимо Бата и шепотом попросила тихонько за мальчишками понаблюдать. Бат мгновенно понял, усмехнулся совершенно как она. Когда Охтыр отвязал пленника и на веревке, словно барана, повел к яме, Бат, пригнувшись, пошел следом.

***

— Ты уверен, брат, что поступил правильно? – Сулим всегда говорил тихо, вкрадчиво, напевно. — Всем пожертвовав ради женщины…

— Обрел куда больше, чем рассчитывал, – спокойно отвечал Баяр, насмешливо щуря глаза. — Подругу, соратника, воина.

— Воин из нее… прости уж… не особо, – трагически вздохнул младший. – Это ж надо додуматься – отпустить пленника с одним только Охтыром!

Баяр хмыкнул. Да, шуму пленный мор наделал знатного. Нож у Охтыра все же сумел отобрать, махать начал, сбежать пытался. Хорошо, что Бат вовремя подоспел. Но пользы от всей этой истории было больше, чем вреда. И Охтыр, и Ольг получили несколько ударов плетью – один за глупость и невнимательность, другой – за попытку побега. Охтыр злился, Ольг хохотал и, наконец-то, позволил себя накормить. С голоду мальчишка умирать передумал, дерзко пообещав все-таки сбежать.

Баяр не сомневался отчего-то, что Дженна знала, что так и будет. Его жена гораздо умнее, чем думает тот же Сулим.

— Да и женщина из нее… не вышла, – закончил неожиданно свою тираду брат.

— Что ты имеешь в виду?

— Сколько уже времени прошло? Две луны, почти три. А Дженна твоя так и не понесла. Вон Илгыз сразу же забрюхатела. Может, Дженна твоя и вовсе не способна родить наследника?

— Может, и не способна, – легко согласился Баяр, пряча злость. – Это как великие предки позволят. Знать, неважный из меня хан, если они мне не подарят потомства.

— Да при чем здесь ты! – рассердился Сулим. – Вон, Илгыз… Я уверен, что это твой ребенок, Баяр! Считать умею и глаза не ослепли еще. Да стал бы ее Карын выгонять, если бы она его сына носила, сам посуди?

Молодой хан молчал. В словах брата была истина, и не самая приглядная. Может ли статься так, что ребенок Илгыз станет его единственным наследником? Даже если – не его. Даже если это сын Карына и племянник Баяра. Дженна пока не готова была даже к разговору о детях, и когда будет готова – не понятно.

Баяр умел терпеть и ждать. Он был еще молод и полон сил, да и жена у него юная. Глупости говорит Сулим, завидует, наверное, что Баяр гораздо больше времени проводит с женой, совсем о брате позабыв.

— Что скажешь, Сулим-гуай, запасов нам надолго хватит? – спросил мирно степняк, словно и не было никакого разговора.

— Достаточно, Баяр-ах, – охотно подхватил Сулим. – Еще ведь по первому снегу баранов резать будем и козлов, а к весне ягнята народятся. Разве что рису и круп бы еще купить, и чаю. Кстати, как тебе мой напиток? Бодрит и успокаивает сердце, верно?