Найс уже спустилась в вестибюль. Автомобиль Беннетта стоял неподалеку от входа – машина «Воксхолл» производства «Дженерал моторс», новая и чистая, темно-синяя и настолько не привлекающая внимания, насколько это вообще возможно, когда речь идет о средстве передвижения, принадлежащем правоохранительным органам. Вероятно, «Шкоду» уже тщательно вымыли и где-то бросили или сожгли. Близился поздний вечер, и солнце низко висело над парком.

Я сел на заднее сиденье, Найс – впереди, рядом с Беннеттом, который сразу нажал на газ и поехал вперед.

– Куда мы направляемся? – спросил я.

Он довольно долго не отвечал, потому что ему пришлось свернуть с Парк-лейн, ведущей на юг, на Парк-лейн, идущую на север, а для этого сделать полный разворот вокруг Гайд-парк-корнер, столь же безумный, как на площади Бастилии.

– В Чигвелл, – наконец ответил он.

– И что это такое?

– Небольшой городок к северо-западу от Ромфорда. Именно туда перебираются те, у кого завелось немного денег. Местами похоже на настоящий пригород. Большие дома на значительном расстоянии друг от друга, стены, ворота и тому подобное. Деревья и открытые пространства.

– Там живет Малыш Джоуи?

– В доме, который он сам спроектировал.

Прежде чем увидеть дом Джоуи, мы успели посмотреть на множество других. Ехали мы медленно. Движение было очень напряженным, потому что большинство машин выезжали из города – около миллиона людей пыталось вернуться домой, – и возле каждого перекрестка и светофора образовались пробки. Однако Беннетта время совершенно не беспокоило. Как мне показалось, он с нетерпением ждал, когда сядет солнце.

Мы проехали через несколько исторических районов, удаляясь все больше на восток, преодолели короткий участок автомагистрали от одного въезда до другого и оказались в Чигвелле. Очень скоро мы увидели улицы, которые растопили бы самое ледяное сердце. Заходящее солнце освещало солидные дома, построенные из сияющего красного кирпича, некоторые с железными оградами или стенами с воротами, напоминающими миниатюрный Уоллес-Корт, по большей части с деревьями и кустарником; на подъездных дорожках стояли дорогие автомобили последних моделей, ослепительно сверкали их хромированные детали.

– Мы едем прямо к двери его дома? – спросил я.

– Нет, все намного сложнее, – ответил Беннетт.

Так и оказалось – во всяком случае, с точки зрения географии. Мы припарковались на площадке, засыпанной гравием, за баром, но не стали туда входить. Вероятно, с хозяином договорились заранее. Мы просто прошли мимо. Никто не задавал вопросов, никто ничего никому не предлагал, но все было очевидно.

Не вызывайте эвакуатор и не задавайте вопросов.

Мы свернули налево, потом направо по усыпанным листвой улицам, причем я не сомневался, что все это время за нами наблюдают из-за кружевных занавесок, но британцы славятся своей осторожностью, и на нас распространилась презумпция невиновности. Всего лишь трое случайных людей, вышедших на прогулку. Мы смотрели, как садится солнце и темнеет небо. Наконец мы миновали длинную ограду, и перед тем, как началась следующая, остался зазор длиной в ярд, проход, доступный всем жителям, прямой и узкий. Под ногами хрустел гравий, изредка попадались растоптанные сорняки, а по обе стороны высились дощатые заборы, которые неизменно разделяло пространство шириной в ярд.

Мы шли один за другим, впереди Беннетт, за ним Найс и я, сто пятьдесят шагов. Наконец мы оказались на площадке, засыпанной гравием, посреди которой стоял зеленый свежевыкрашенный садовый домик с надписью, сделанной белой краской: «Боулинг-клуб». За ним находилась огромная, идеально ухоженная лужайка квадратной формы.

– Здесь совсем другой боулинг, – заметила Найс.

– Очень популярный вид спорта, – ответил Беннетт.

– Отсюда и огромный клуб, – сказал я. – Наверное, чтобы принимать всех одновременно. Для матч-реваншей.

– Существуют и другие клубы, – сказал Беннетт. – И все они больше.

Он наклонился и вытащил из-под камня ключ, судя по виду, новенький. Беннетт вставил его в скважину; ему пришлось немного повозиться, но замок открылся. Дверь распахнулась внутрь, там было темно, и я уловил затхлый запах дерева, шерсти, хлопка и кожи, которые слишком долго находились в сыром помещении. Беннетт придержал дверь одной рукой и, махнув другой, предложил нам войти.

– Что здесь? – спросил я.

– А вы сами посмотрите, – сказал англичанин.

Там было все необходимое для игры в боулинг, но сложенное сбоку так, что осталось свободное место у окон, которые выходили на огромную лужайку. Тут же стояли три кухонных стула, возле каждого по треноге с огромным биноклем с прибором ночного видения.

– Прошлой зимой у нас несколько раз случался шторм. Ничего серьезного – один из жителей лишился доски в заборе, другой потерял двадцатифутовое хвойное дерево… По воле случая в результате открылся хороший вид из этого сарая на дом Малыша Джоуи. Тут нам повезло, потому что ближе подойти мы не могли. Мы пришли к выводу, что все его ближайшие соседи либо работают на него, либо сохраняют лояльность из страха.

– Таким образом, этот сарайчик является наблюдательным пунктом за домом Джоуи?

– Выбора у нас нет.

– И вы часами сидите здесь, спиной к двери?

– Можете предъявить претензии плотнику, умершему пятьдесят лет назад.

– И ключ лежит под камнем?

– У нас бюджет. Кто-то предложил такой вариант. Почему не пользоваться одним ключом, вместо того чтобы делать десяток? Тогда они смогут купить еще один компьютер.

– И без видеокамер?

– На такие вещи они охотно тратят деньги. Запись ведется круглые сутки, сигнал передается прямо с биноклей. Разрешение высокое, но монохромное.

– А боулинг-клуб знает о вашем присутствии?

– Не совсем.

– Это хорошо, – сказал я.

Я представил, как трудно было бы заставить председателя клуба молчать – проще сразу дать объявление в газете.

– А если кто-то придет поиграть в боулинг? – поинтересовалась Найс.

– Мы поменяли замок, – сказал Беннетт. – Они подумают, что с ключами что-то случилось, и решат собрать встречу. Вопрос о том, стоит ли тратить деньги на слесаря, поставят на голосование. Будут произнесены речи «за» и «против». Пройдет какое-то время, и это либо не будет иметь значения, либо мы снова поменяем замок и разойдемся по домам счастливые.

– Насколько хорошо отсюда виден дом Джоуи? – спросил я.

– Можете сами проверить, – предложил Беннетт.

Я подошел к окну, сел на средний стул и посмотрел в бинокль.

Очевидно, в биноклях применялись фантастически высокие новые технологии, потому что изображение впечатляло. Оно не было зеленым и зернистым, как я привык, а плавным, серебристым и необычайно четким. Я смотрел на дом, находившийся на расстоянии в четыреста ярдов под углом примерно в сорок пять градусов, и видел фасад и еще одну сторону сквозь разрывы в железной ограде на кирпичной стене высотой в колено, разделенной на секции кирпичными колоннами. Эффект получился превосходный, и я не сомневался, что расходы здесь были гораздо разумнее, чем при создании безумной системы Уоллес-Корт.