Томми помешан на журналах, хотя не может прочитать ни слова. Что до меня, то я обожаю читать. У меня тысячи книг. Да-да, представьте себе! Я добываю их из мусорных баков на задворках книжных магазинов. Ну, вы ведь знаете, что продавцы отдирают обложки, чтобы вернуть деньги за непроданный товар, а сами книги выбрасывают. Не вижу в этом никакого смысла, но я-то как раз на них не жалуюсь.

Мне не так уж важно, что читать. Я просто люблю, чтобы был сюжет. Даниэла Стил или Достоевский, Сомерсет Моэм или Стивен Кинг - мне все равно. Лишь бы забыться, погрузившись в слова и строчки.

А Томми обожает журналы, ему особенно нравится, когда на обложке есть наклейка с его именем. Ну, с именем подписчика, понимаете? Эти два слова он только и может прочесть: «Томас» и «Флуд». Его зовут Томас, он сам сказал мне об этом. А фамилию придумала я. Улица, на которой мы живем, называется Флуд-стрит.

Томми любит такие журналы, как «Пипл», «Мы», «Энтертейнмент Уикли», «Лайф» и прочие в этом роде. В них много картинок и мало слов. Томми просит меня вырезать оттуда изображения людей и животных, рекламу и все, что ему нравится, а потом играет с этими вырезками, как с бумажными куклами. Наверно, таким образом он отвлекается от окружающего. Что ж, чем бы дитя ни тешилось…

В общем, у меня есть свой почтовый ящик на Грассо-стрит, возле офиса Анжелы, и все, на что я подписываюсь, мне посылают туда. Раз в неделю я захожу на почту и забираю журналы. Обычно это бывает по четвергам во второй половине дня. Конечно, почтовый ящик обходится немного дороже, чем я могу себе позволить. Приходится больше рыться по помойкам, но что поделаешь! Не могу же я лишить Томми его единственного удовольствия. Многие считают меня слишком резкой, а некоторые просто чокнутой. Может, так оно и есть, но я не скупая.

Имея собственный почтовый ящик, получаешь множество всякой интересной макулатуры, Томми, во всяком случае, находит ее интересной. Я-то обычно выбрасывала всю ерунду, но однажды он вместе со мной пошел на почту и, увидев, как я швырнула в урну эти бумажки, просто вышел из себя. Так что теперь почти все, что я получаю, я приношу домой. Он называет это сюрпризами. Когда я возвращаюсь с почты, он первым делом спрашивает:

- А сюрпризы есть?

В четверг, когда все это началось, я пошла на почту и, как обычно, свирепо зыркнула на клерка в надежде, что когда-нибудь до него дойдет, почему я злюсь, но, похоже, надеялась я напрасно. Это он науськал на меня Анжелу. Решил, что такой хорошенькой девчушке, как я, в девятнадцать лет рано становиться мешочницей. Решил мне, значит, помочь.

А я не собиралась никому объяснять, что такая жизнь меня устраивает и я сама ее выбрала. Я с двенадцати лет живу самостоятельно, собой не торгую, наркотиков не принимаю. Платья у меня хоть заплатанные и старые, зато чистые. Я моюсь каждый день, чего не могу сказать о некоторых добропорядочных гражданах, которых встречаю на улицах. От них за версту несет потом и еще неизвестно чем. А я и выгляжу вполне прилично, но, конечно, не в те дни, когда мы с Томми роемся в помойках и катим по улицам наши тележки с добычей, а вокруг, словно почетный эскорт, вышагивают все наши собаки.

В сборе мусора нет ничего дурного. Откуда, как вы думаете, получают свои самые ценные товары все эти модные антикварные лавки?

Я прекрасно справляюсь со всем и не нуждаюсь ни в помощи Анжелы, ни в помощи этого почтового служащего. А ему, скорей всего, просто хочется обзавестись подружкой.

- Ну как делишки, Мэйзи? - спросил он, когда я вошла, спросил так приветливо, словно мы были старыми друзьями.

Наверно, он узнал, как меня зовут, из того бланка, который я заполнила, когда абонировала почтовый ящик.

Я, как всегда, сделала вид, что не слышу, и вынула из ящика целую стопку корреспонденции, накопившейся за неделю. Толстую стопку, в которой было множество сюрпризов для Томми. Все это я вынесла на улицу, где меня ждал Рэкси. Он самый маленький и самый неуверенный в себе из всех моих псов - простая дворняжка с жесткой коричневой шерстью. Этот пес единственный, кто всюду ходит за мной, как пришитый, и теряет голову от страха, если я оставляю его дома.

Я быстро приласкала Рэкси и села на поребрик просмотреть сюрпризы для Томми. Если в рекламе не было картинок, я тут же ее выбрасывала. Мне не хотелось тащить домой все это барахло.

И вот, пока я разбиралась с сюрпризами, из стопки и вывалился этот конверт. Я сидела и долго пялилась на него, не в силах отвести глаз. Он был в точности такой, как те красивые приглашения, вокруг которых всегда столько шума в моих любимых душещипательных романах: почти квадратный, из толстой кремовой бумаги, надписанный прямо-таки каллиграфическим почерком, словом, классный конверт. Но не поэтому я не сводила с него глаз, не поэтому не решалась взять его в руки.

На нем буква за буквой было выписано мое имя. Не то, на которое я обычно откликалась. А настоящее. Маргарет. Мэйзи, как я вычитала в одной книжке о Шотландии, просто уменьшительное от Маргарет. Ничего больше на конверте не было. Только «Маргарет», и никакой фамилии. Да я никогда и не называла свою фамилию, вот разве только когда полиция затеяла рейд в Катакомбах - выдворяла сквоттеров, время от времени они такое устраивают. По-моему, для них это своего рода тренировка. И тут я сказала, что моя фамилия Флуд, та самая, какую я дала Томми.

Я бросила взгляд назад сквозь стеклянную дверь, потому что подумала, уж не клерк ли послал мне это письмо - кто еще мог знать, как меня зовут? Но он даже не смотрел в мою сторону. Я еще посидела, глядя на конверт, а потом все-таки подняла его. Достала перочинный нож, разрезала конверт и осторожно вытащила из него почтовую открытку. На ней была написана всего одна фраза: «Впусти к себе сегодня ночью одетых в черные плащи, и они тебя убьют».

Я не поняла ровно ничего, но меня затрясло и по всему телу побежали мурашки. Если это не шутка, а сперва я именно так и решила, то кто эти «одетые в черные плащи» и почему они хотят убить меня?

Все большие города, такие как наш, по сути, состоят из двух миров. На первый взгляд кажется, что они разделены на имущих и неимущих, только все не так просто. Скорее, одни люди - дневное население, а другие - ночное. Такие, как я, относятся к ночным. Не потому, что я плохая, а потому, что я - невидима. Никто не знает, что я существую. Не знают и знать не хотят. Никто, кроме Анжелы и, пожалуй, этого почтового клерка.

Но теперь кто-то узнал обо мне.

Если только это не шутка. Я попыталась посмеяться над самой собой, но почему-то ничего не вышло. Я снова взглянула на конверт - проверить, нет ли на нем обратного адреса, и только тут поняла то, что должна была заметить с самого начала. На конверте не было и номера почтового ящика, на нем вообще ничего не было, кроме моего имени. Так как же, черт возьми, он оказался у меня в ящике? Ответ был только один…

Я оставила Рэкси сторожить сюрпризы, предназначенные для Томми, - надо же было чем-то занять пса, - и вернулась на почту. Когда клерк закончил разговор с клиентом, который был передо мной, он широко улыбнулся мне, но я положила конверт на прилавок и взглянула на него безо всякой улыбки.