Лон Чейни поразил меня еще в три года, когда я увидел его в фильме «Горбун из Нотр-Дама». В следующий раз я увидел афишу с названием этого фильма уже в семнадцать лет и заявил друзьям, что все помню с тех пор. Они подняли меня на смех. Я успел описать им несколько сцен, и, когда мы пришли в кино, оказалось, что я не ошибся.

Нечто подобное произошло и с «Призраком оперы», и с «Затерянным миром». Призрак Чейни и динозавры Уиллиса О'Брайена[66] преследовали меня все детство.

Чейни умер, когда мне шел десятый год, и его могила навсегда стала для меня символом Смерти. Когда в том году его Призрак снова должен был выйти на экран, я ужасно страдал, я думал, что страшные боли в животе – это аппендицит. Плача от боли, я пошел в кино, я пошел бы, даже если бы умирал. Я выжил и всю свою сознательную жизнь питался метафорами Чейни.

Через несколько лет я сдружился на всю жизнь с Рэем Харрихаузеном[67], сооружавшим у себя в гараже динозавров, благодаря чему он стал впоследствии крупнейшим аниматором-кукольщиком нашего времени. Вот вам и еще одна полноценная метафора!

Лорел и Гарди трижды становились героями моих произведений. Прибыв в октябре 1953 года в Дублин, я увидел в «Айриш таймс» такое объявление:

– Бог ты мой! – возликовал я. – Мы обязательно должны туда пойти!

Жена сказала:

– Иди!

Мне посчастливилось купить самый последний билет на место в центре первого ряда.

Я смотрел, как Стэн и Олли разыгрывают сцены из моей собственной жизни, и заливался слезами.

А потом я видел, как они беседуют со своими друзьями возле костюмерной, но не стал им мешать.

Их тени всегда со мною. Некогда я посвятил им два рассказа, а для этой книги написал еще один.

Иначе говоря, то, что когда-то было метафорой, остается метафорой навсегда.

Немало интересного узнал я о себе самом от кинорежиссера Сэма Пекинпа, любителя подливать водку мне в пиво, который хотел снимать фильмы по моим романам.

– Сэм, – спрашивал я у него, – и как же ты собираешься это сделать?

– Выдеру из твоих книжек листочки, – отвечал он, – и затолкаю их в камеру!

Так я узнал, что для опытного киношника самые безумные страницы моих романов превращаются просто в чередование крупных и общих планов.

Впоследствии, когда я вел на телевидении программу «Театр Рэя Брэдбери», я обнаружил, что без проблем переделываю свои рассказы в телевизионные сценарии.

«Затолкай все эти листочки в камеру!» – звучал в моих ушах голос Сэма.

Так я освоил и кинематографические метафоры.

И еще добавлю: я никогда не пытался соревноваться с другими писателями, мне только хотелось защитить их. Ведь так много моих любимых авторов были несчастными людьми с необычайно трагической судьбой. Пришлось изобретать разного рода машины, позволявшие путешествовать во времени хотя бы для того, чтобы сказать им «Я люблю вас». Вы встретитесь здесь и с этими машинами.

И наконец, здесь тот самый, рожденный старыми фотографиями, фильмами, комиксами и встречами ливень образов, под который попадает человек, идущий по жизни без зонтика.

Я счастлив, что мне довелось пройти под этим ливнем, чудесно промокнуть и суметь дописать эту книгу до конца.