По словам Графа, «занятия Дмитрия Павловича поездами были своего рода священнодействием. Никто не мог отрывать его от работы, и даже сын туда не допускался». Имея неплохой доход, великий князь мог себе позволить собрать редкую коллекцию моделей локомотивов, поездных составов и железнодорожного оборудования. Среди локомотивов были модели французские, английские, американские и немецкие. Дмитрий Павлович был членом английского и французского железнодорожных клубов и через них узнавал обо всех новинках в этой области и выписывал их.

В двух огромных залах замка были расставлены длинные узкие деревянные столы, и по ним проложены рельсовые пути по всем правилам железнодорожной техники. Пространство между шпалами было засыпано жёлтым песком. Все пути были двухколейными и приводили к станциям с сигнальными стрелками, разъездными путями, водокачками и т.д. Станции освещались миниатюрными электрическими фонарями. Пути были проложены и по ровным местам, а где-то поднимались и спускались, проходили по виадукам и тоннелям. Всё устройство было сделано аккуратно, прочно и красиво. Если на эти пути смотреть издали, то создавалась иллюзия настоящих путей с идущими по ним поездами. Это всегда вызывало восхищение гостей. Поскольку Дмитрий Павлович занимался электрификацией, то вдоль путей были установлены столбы-палочки, а между ними протягивалась прочная проволока.

Дмитрий Павлович с детства имел зачатки туберкулёза. В начале 1940 года состояние его здоровья сильно ухудшилось, и врачи положили его в горный санаторий для чахоточных в Давосе в Швейцарии. Однако умереть великому князю было суждено не от туберкулёза, а от уремии. Скончался Дмитрий Павлович 5 марта 1942 года. Из-за сильного снегопада, занёсшего дороги, гроб с телом великого князя везли на санях, запряжённых одной лошадью, а в похоронной процессии участвовало всего два человека.

После смерти княгини Марии Павловны в Констанце в Германии 13 декабря 1958 года её сын Леннарт Бернадот похоронил её в часовне своего замка «Майнау» на острове близ Констанцы, и по завещанию матери перезахоронил к ней её брата Дмитрия, доставив его гроб из Швейцарии.

В эмиграции Дмитрия Павловича повсеместно преследовала тень убиенного Григория. В отличие от Юсупова, он никогда не рассказывал о том, что произошло в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года. Понятно, ему хотелось быть если не императором, то особой, приближённой к императору, а не знаменитым убийцей. Не исключено, что его тошнило от лживой версии Юсупова. Кроме того, Дмитрий боялся, что рано или поздно всплывут истинные подробности убийства Распутина.

Ещё во время болезни отца сын Дмитрия Павловича Павел оказался всецело на попечении матери-американки. В 1940 году его увезли в США, где он получил американское гражданство под именем Пол Ильинский.

Пол Ильинский пошёл служить в морскую пехоту и участвовал в Корейской войне, а после войны продолжил учебу в университете и получил степень бакалавра. Он оставался в запасе морской пехоты, постоянно возвращаясь на службу, и в конце концов дослужился до полковника.

Затем Ильинский решил посвятить свою жизнь фотографии и полгода работал практикантом в журнале «Лайф». Он переехал в Палм-Бич (штат Флорида) и стал там работать фотографом и фоторепортёром, а потом стал работать в фамильном предприятии. Затем Пол владел недвижимостью в Цинциннати (штат Огайо) и вернулся в Палм-Бич только в начале 1970-х годов. К 2000 году Пол Ильинский уже был на пенсии, но продолжал активно заниматься муниципальной политикой.

В 1949–1952 годах Пол Ильинский был женат на Мэри-Ивлин Пенс, а 1 октября 1952 года вторично женился на Анжелике Кауффман. По просьбе Пола она до брака приняла православие. От неё Пол имеет четверых детей: Дмитрий родился в 1954 году, Паула — в 1956 году, Анна — в 1959 году и Майкл — 1960 году. Сейчас у него уже народилось много внуков.

Тем не менее создаётся впечатление, что бравый полковник и его американское потомство имеют определённые виды на русский престол.

Русская революция, как и половине «августейшего семейства», помогла Марии Павловне устроить свою личную жизнь. Володя Палей, её сводный брат, познакомил её с князем Сергеем Путятиным, сыном дворцового коменданта Царского Села. Мария Павловна пишет: «Кто-то из наших друзей устраивал приём с катанием на санях по ночному парку, и мы с Путятиным оказались в одних санях. У нас начался лёгкий, необременительный роман, а неделю спустя, когда я вернулась в Псков, он удивил меня, появившись в госпитале по дороге в свой полк…

Прошло много месяцев. Революция заставила меня искать убежище в относительном спокойствии Царского Села, он тоже нашёл там укрытие, вынужденный уехать с фронта, где — из-за должности отца при дворе — его положение стало опасным. И теперь, когда мы оба стали, образно говоря, беженцами в Царском Селе, он часто навещал меня в доме моего отца. Наши отношения наладились, взаимная робость исчезла, и мы влеклись друг другом»[115].

Тут хочется сделать два замечания. Во-первых, Путятины считают себя Рюриковичами и потомками князей Друцких. Родоначальник Путятиных Иван Семёнович Путята известен с 1422 года, когда великий князь литовский Витовт дал ему в имение деревню Слободку. Более древние предки Путятиных — Друцкие — явно «высосаны из пальца». Дело в том, что подлинных документов Галицко-Волынской Руси конца XIII–XIV веков практически не осталось. Кроме всего прочего, у литовцев вообще до XV века не было грамоты.