втягивала щеки, и это зрелище заставило бы меня опуститься на колени, если бы я уже не был опущен.

Стоя передо мной на коленях, с вызовом и торжеством в голубых глазах, Серафина владела мной. Телом… и тем, что осталось от черной души.

Мой телефон зазвонил, и я крепче сжал ее шею, когда взял трубку.

— Данте, какое удовольствие, — сказал я.

Серафина попыталась отстраниться, ее глаза расширились, но моя рука на ее шее удержала ее на месте, когда я вошел в ее рот. Она сверкнула глазами и царапнула зубами мой член, отчего мои глаза закатились, а член дернулся. Я ухмыльнулся. Ей придется укусить меня сильнее, чтобы я отпустил ее. Боль только сильнее заводила меня.

— Я звоню не для того, чтобы обменяться любезностями, — холодно сказал Данте.

Я включил громкоговоритель и ослабил хватку на ее шее. Серафина отпрянула, но я схватил ее за руку и поднял. Потом я притянул ее к себе на колени, прижал спиной к груди и обнял одной рукой. Мои ноги раздвинули ее ноги и держали их распростертыми. Серафина нахмурилась, но промолчала.

Я провел двумя пальцами по ее складкам, обнаружив, что она, блядь, истекает от возбуждения. Я усмехнулся, и стыд промелькнул на ее лице.

— Жаль, — сказал я Данте.

Я скользнул двумя пальцами в нее и начал трахать, а другой рукой обхватил ее грудь.

— Мы должны найти решение, — сказал Данте. Я слышал едва сдерживаемую ярость в его голосе.

— Я уверен, что мы найдём, — сказал я, скользя пальцами по киске Серафины и водя большим пальцем по ее клитору.

— Ты знаешь, что я хочу Скудери. Я хочу, чтобы ты передал его мне лично.

Мышцы Серафины сжались вокруг моих пальцев, когда я медленно трахал ее. Она откинула голову назад и укусила меня за шею. Моя хватка ослабла, и она вырвалась из моей хватки и ушла в ванную, захлопнув дверь.

— Через два дня. В моем городе. Я хочу, чтобы ты привез его в Вегас. Ты получаешь Серафину. Я получаю Скудери. Я хочу, чтобы ее жених тоже был там. Я бы хотел встретиться с ним лично.

Данте молчал.

— Мы будем там.

— Нино пришлет тебе детали. Я с нетерпением жду встречи с вами.

Я повесил трубку, но торжество длилось всего мгновение. Мои глаза нашли дверь, за которой пряталась Серафина.

Еще два дня.

Потом я отпущу ее.

Если она полетит прямо в клетку Данило, все будет зависеть от нее. …

Моя грудь сжалась, но я оттолкнул это ощущение. Серафина никогда не должна была быть моей.

Я встал и, оторвав взгляд от двери, вышел.

ГЛАВА 19

• ────── ✾ ────── •

СЕРАФИНА

— Надень это, — приказал Римо, бросая мое свадебное платье на кровать. Я смотрела на белые слои тюля, на пятна крови и дырки. Я не видела платье почти два месяца. Это не было похоже на то, чем я когда-либо владела. Ничего, что я должна была носить когда-либо снова.

— Зачем? — спросила я.

Римо повернулся ко мне, его темные глаза были жесткими.

— Потому что я сказал тебе сделать это, Серафина.

Не Ангел. Серафина. Что происходит? Я прищурилась.

— Зачем?

Он подошел ближе, глядя на меня сверху вниз.

— Делай, как я говорю.

— Или что? — резко сказала я. — Что ты можешь со мной сделать? Ты забрал у меня все, что имело значение. Тебе больше нечего взять и сломать.

Губы Римо стали жестоки.

— Если ты действительно думаешь, что это правда, то ты слабее, чем я думал.

Я с трудом сглотнула, но платье не надела. Мы оба знали, что я намного сильнее, чем он мог себе представить. Может быть, поэтому он продолжал делать это, отталкивая меня.

Римо потянулся за ножом и вытащил его с леденящим душу звоном. У меня по коже побежали мурашки, но я не двинулась с места, потому что, если бы я знала одну вещь, так это то, что Римо не сделает мне больно. Больше никогда, никогда.

Что бы ни связывало нас, это не позволяло ему причинять мне боль.

Схватившись за вырез моей ночной рубашки, он разрезал ткань острым ударом ножа. Клочья упали к моим ногам, оставив меня в одних трусиках.

Его темные глаза блуждали по моему телу, нож все еще был зажат в его руке, и мое сердце сжалось от желания.

Он схватил меня за бедро и притянул к себе, его губы прижались к моим. Я ахнула, когда его язык захватил мой рот, лязгая зубами. Он прижимал меня к кровати, пока я не упала. Он разрезал мои трусики своим ножом, и близость лезвия заставила дрожь пробежать по моему позвоночнику.

Римо навис надо мной и освободил свою эрекцию, его глаза были яростными, голодными и ужасающими.

Выдержав его взгляд, я раздвинула ноги, потому что была потеряна, потеряна с того момента, как Римо увидел меня, и когда я посмотрела на него, я без сомнения знала, что он тоже потерян.

Уголки его рта приподнялись, когда он опустил взгляд к моему центру. Он опустился на колени, раздвигая мои ноги еще шире. Римо уткнулся лицом в меня.

Я выгнулась дугой, мои ногти впились в простыни, мой взгляд нашел мое порванное свадебное платье.

Рот Римо безжалостно требовал меня языком и губами, покусывая и облизывая. Бежать было некуда. Он мне не позволил. Он заставил меня сдаться, не силой, не насилием… он нырнул, кружась, пока я не стала рабыней ощущений, которые он создал.

Мой оргазм обрушился на меня лавиной, но мои глаза оставались прикованными к запятнанной белой ткани моего платья — знак моей чести, моей чистоты.

Оба проиграли.

Оба взятые… нет. Отданные.

Губы Римо скользнули вверх по моему животу, облизывая и покусывая, языком пощекотав сосок. Он легонько прикусил губу, затем успокоил ее поцелуем с открытым ртом. Его тело накрыло мое, его ладони прижались к кровати рядом с моей головой, нож все еще был зажат в его руке. На мгновение наши взгляды встретились, и я возненавидела его, возненавидела себя, возненавидела нас обоих, потому что с каждым днем, проведенным с ним, ненависть становилась все сильнее.

Мы оба нуждались в нашей ненависти, и все же она ускользала от нас, как песок. Не было никакого способа сдержать ее. Потерянные. Его темные глаза отражали мое внутреннее смятение. Потерять себя друг для друга.

Мой взгляд вернулся к платью, когда Римо вонзился в меня одним всепоглощающим безжалостным толчком. Его рот прижался к моему уху, когда он