Она отшатнулась, но спрятаться было некуда. Лишь опустила глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

Мужчина всплеснул руками. Пробормотал что-то себе под нос — она не разобрала слов, — быстро снял с себя полушубок, шагнул к ней и набросил на плечи. А потом подтолкнул в дом.

Она оказалась в довольно широком зале с низким деревянным потолком. Впрочем, не только потолком. Стены, пол, мебель — все было из дерева. Пол устелен расшитыми тряпичными ковриками. На стенах висели причудливые фигурки из ткани и валяной шерсти. Освещали зал четыре странных светильника, подобных которым она никогда не видела.

Она оглядывалась по сторонам, а ее в это время тоже разглядывали — парень лет двадцати, высокий и жилистый, русоволосый, с короткой, но густой бородой.

Мужчина, который завел ее в дом, прикрикнул на него:

— Хватит пялиться, Светомысл! Зови Яронегу! Пусть принесет рубаху, понёву да лапти. А потом приготовит горячий отвар на меду. И тут же баню затапливай, по-быстрому, не распаривай особо. Только чтоб согреться девчонке.

Парень по имени Светомысл шустро выскочил из зала. Мужчина повернулся к ней. Он был старше того парня раза этак в два. Тоже с бородой, с длинной густой шевелюрой, чуть намокшей, когда он зашел в теплое помещение с мороза. Девушка почувствовала, что ее волосы тоже стали влажными.

— Ты откуда взялась, бедовая? Как угораздило попасть в такую глушь голышом? Сколько ты пробыла так на морозе?

Она пожала плечами. Мужчина принюхался.

— Хмелем не пахнет. Кололась, что ли, чем? Глаза вроде тоже нормальные. Зовут-то тебя как?

Вот этот вопрос окончательно вогнал в ступор. Как зовут… Русобородого парня звали Светомысл. А ее?..

Она не знала.

— Или ты так промерзла, что язык не ворочается? Идем, встань вот сюда, на половик. На досках не стой. Где там леший носит Светомысла с Яронегой? Тебя надо в бане пропарить, чтобы хворь выгнать… Не мне же тебя парить. Яронега!

— Иду, Лютовзор, — послышался женский голос.

В зал вошла женщина — моложе сорока, в белой рубахе и зеленом расшитом сарафане до пят, с широким тканевым ободом поперек лба. В руках она держала рубаху, толстую шерстяную юбку и странную обувь из переплетенных берестяных полосок. Увидев девушку в мужском полушубке на голое тело, остановилась на пороге, удивленно перевела взгляд с нее на мужчину.

— Ну чего встала, скорее неси одежду! Такая гостья у нас объявилась.

Он повернулся спиной к женщинам. Яронега сняла полушубок, принялась натягивать на девушку рубаху. Накинула юбку, обвязала пояс вокруг талии, поставила плетеную обувь. Девушка сунула в нее ноги. Обувь была велика и не слишком удобна. Яронега всплеснула руками.

— Ножка-то какая! Прямо как у Радуньки, хоть ей четырнадцати нет. Дам тебе ее черевички. Поворачивайся уже, Лютовзор, оделись мы.

— Раз оделись, марш в печной угол, завари отвар да напои гостью. Если знобить будет, укутай потеплее. Да в баню, как Светомысл управится с растопкой.

Яронега вывела девушку в боковую дверь. Они оказались в темном помещении с огромной горячей печью. В темноте сиял отсвет огня из-за печной заслонки. Женщина пошарила рукой на стене. Что-то щелкнуло, и вспыхнул свет — в таком же странном светильнике — круглом, стеклянном, размером с кулак.

На печи стоял пузатый медный сосуд — закрытый, на четырех выгнутых ножках, с небольшим краником. Яронега сняла со стены деревянную кружку, подставила под краник, повернула его и налила жидкость темно-коричневого цвета. Из кружки пошел пар. Она протянула кружку девушке.

— Выпей пока горячего чаю. Да залезай на печку, отогревайся. Заварю тебе целебный отвар из ноготков, мать-и-мачехи, чабреца, да с медком.

Девушка не понимала, почему ее упорно хотят отогреть и беспокоятся, что она заболеет. Она совсем не страдала от холода. Но спорить не стала, послушно залезла на овчину, расстеленную на печи. В тепле и правда было уютно и приятно.

Она смотрела, как Яронега хлопочет: сыплет травы в маленький чугунок, заливает водой из деревянной кадки, накрывает его крышкой и ухватом ставит в печь.

Забота этих людей тронула ее. Она ведь им никто. Случайная пришелица, которую обнаружили голышом за порогом. До сих пор даже слова доброго им не сказала. Почему?..

Она попыталась открыть рот, поблагодарить Яронегу. Но не смогла издать ни звука. Будто не знала языка, хоть и понимала, что говорят приютившие ее люди.

Девушка точно чувствовала, что ее родной язык был другим. Она попыталась вспомнить слова благодарности на нем — и не смогла. Как она тогда понимала Лютовзора с Яронегой? Она не знала. Не знала, не понимала, не помнила ничего.

Чугунок вскипел быстро. Яронега зачерпнула ковшом варево, плеснула в кружку, добавила ложечку меда и подала девушке. Та сразу отпила, не опасаясь кипятка. Яронега с любопытством следила, как она пьет.

Дверь кухни распахнулась, и вошел Светомысл.

— Баньку я зарядил, через час натопится. Вы познакомились уже?

Яронега усмехнулась.

— Тебя ждали. Может, с таким добрым молодцем дело лучше пойдет.

Парень улыбнулся девушке.

— Меня Светомысл зовут, красавица. А тебя как?

Она улыбнулась в ответ, пожала плечами.

— Стесняешься? Или горло болит? Надо тебя Добровиду показать, он в миру врачом был, да неплохим. Кто ни захворает из родни — он с любой болячкой справится. А хочешь, могу и сам посмотреть! Он меня учит. Открой ротик!

Светомысл шагнул к девушке, взял за подбородок. Она оттолкнула парня, и тот отлетел, шмякнувшись спиной об стену. Яронега вскрикнула. Светомысл вскочил на ноги, держась за поясницу.

— Ты чего? Я же не хотел дурного!

Девушка покраснела, опустила глаза. Она сама не ожидала, что толчок выйдет таким мощным. Яронега фыркнула:

— Урок тебе на будущее. Нечего девиц трогать без дозволения — ты все ж таки не врач!

В кухню ворвался Лютовзор.

— Что тут у вас творится?

Яронега объяснила. Мужчина поскреб бороду и изрек:

— Сам понимаешь, что поступил негоже, Светомысл. Завтра будешь вычищать задник вне очереди. Чтоб неповадно было девок без спросу лапать, тем более чужих да бедовых. Ну а своих и подавно. А ты, девица, выходит, не так уж беззащитна, за себя постоять можешь.

Она пожала плечами. Ответить не могла, да и нечего было. Сама не знала, как так вышло.

Лютовзор велел парню просить прощения, и тот неуклюже пробормотал извинения. А за поясницу так и держался. Крепко же она его приложила, сама не желая.

Вечером, уложив девушку в гостевой светлице, Лютовзор и Яронега укладывались спать в своей. Женщина промолвила, покачав головой: