Он был категорически против нашего бракосочетания… Мне это даже казалось странным. Но, как бы то ни было, дядя Артур считал, что я пользуюсь достаточным влиянием на Филипа, чтобы попытаться его урезонить.

– А сам Филип тоже оставил надежду жениться на вас?

– Ну… он… он уже отказался от своих попыток.

Леонард Клифф нахмурился.

– Послушай, как он выглядит? – неожиданно выпалил он.

– Филип?

– Да.

– Ну… он высокий. Высокий, широкий в плечах, лицо худое с запавшими глазами. Он грубый… Я хочу сказать, что у него грубоватый вид…

Клифф шлепнул ладонью по подлокотнику кресла:

– Это был он! Я видел его в управлении полиции сегодня утром. Это был он!

– И что из того? – нетерпеливо спросил Вулф.

– Да я из-за этого и пришел к вам! Это тот самый человек, которого я видел вчера вечером! Только тогда он был в плаще.

– Вот как? – произнес Вулф. – Тот, который пришел в семь сорок? После отъезда мистера Джадда.

– Да!

– Насколько вы в этом уверены?

– Абсолютно уверен. Я сразу узнал его, еще в полиции. Я попытался выяснить, кто он, но меня выдворили. Но теперь, по описанию Эми, я узнал его…

Вулф напустился на Эми:

– Вам известно, где он живет?

Эми помотала головой:

– Нет. Но… я не верю… Не думаете же вы, что он…

– Я пока не начал думать. Мне еще нужно добыть пищу для размышлений. – Вулф обратился ко мне: – Арчи, кого можно попросить, чтобы разыскали и привели сюда Филипа Тингли…

Я, не дослушав, вскочил и зашагал к дверям.

Это уже третий человек, за которым меня отправляли менее чем за двадцать четыре часа. Первого убили, прежде чем я успел до него добраться. Второй пригрозил, что упечет меня в тюрьму. Сами понимаете, насколько я был нацелен на третьего.

Однако для начала требовалось еще узнать, где он живет. Адрес мне удалось раздобыть довольно просто: чернокожая горничная из дома Тингли оказалась разговорчивой особой. Я заехал в указанный дом на Двадцать девятой улице к востоку от Второй авеню, но Филипа не застал. Дом был сырой и захудалый – отсыревшая пятиэтажная коробка без лифта. Я несколько раз нажал на кнопку с табличкой «Филип Тингли», но ответного щелчка не дождался. Поскольку дверь была не заперта, я толкнул ее, вошел в мрачный и душный подъезд и поднялся по гнилым ступенькам на четвертый этаж. Минут десять побарабанив в дверь, я отказался от бесплодных усилий, сел на ступеньку и в течение почти двух последующих часов пытался не задохнуться.

До пяти часов дня трудно было даже придумать более пустое и бесполезное времяпрепровождение. Куда разумнее было бы отрядить на это занятие Фреда Даркина, к услугам которого время от времени прибегает Вулф, но на сей раз мне хотелось лично выполнить просьбу Вулфа и самому доставить ему Филипа. Устав ждать и проголодавшись, я заскочил в забегаловку на Второй авеню и расправился с тарелкой бобов и двумя стаканами молока, после чего попытал счастья снова. И опять безрезультатно. В половине пятого я еще раз вышел на улицу и сделал несколько звонков из ближайшего автомата, как оказалось, тоже бесполезных. Именно во время моей последней отлучки Филип Тингли и залетел в свое гнездышко. Возвращаясь на свой пост в пять часов, я от нечего делать нажал на кнопку звонка и тут же услышал долгожданный щелчок. Я ворвался в подъезд и вихрем взлетел на четвертый этаж.

Дверь в его квартиру была нараспашку, а сам Филип поджидал меня, стоя в проеме. Я с первого же взгляда убедился, что описание Эми точно соответствовало оригиналу, а вот сам он явно не ожидал увидеть перед собой именно меня.

– Что вам нужно? – буркнул он.

– Мне нужны вы, приятель, – ухмыльнулся я. – Уже битых пять часов я околачиваюсь тут в ожидании.

– Вы из полиции?

– Нет. Моя фамилия Гудвин. Я…

Надо же, этот болван попытался захлопнуть дверь перед моим носом! Я успел выставить ногу, а потом проскользнул внутрь.

– Убирайся вон! – заорал он. – Вон отсюда!

– О господи! – вздохнул я. – Вы даже не спросили, зачем я здесь. Откуда вы знаете, что я не Санта-Клаус? – Я захлопнул за собой дверь пинком ноги; торопиться было некуда, поскольку до шести Вулф все равно занят. – Давайте зайдем и потолкуем по душам…

Пожалуй, я утратил бдительность, но тем не менее выходка его была столь неожиданной, что полностью застала меня врасплох. Гибкие жилистые пальцы впились мне в шею, причем с такой силой, что я мигом смекнул: шутки в сторону. Я схватил его за запястья, но тщетно – Филип впился в меня, как пиявка. Я резко пригнулся, дернулся и вырвался из захвата, однако не ожидавший такой прыти противник больно оцарапал мне щеку. Я не люблю колотить таких слабаков, которые плохо представляют, как пускать в ход кулаки, но я и не люблю, когда меня царапают. Словом, я оттолкнул его левой рукой, а для пущей убедительности залепил увесистую оплеуху правой. Незадачливый кузен Эми пошатнулся, но, натолкнувшись на стену, устоял на ногах.

– Прекрати! – приказал я. – Я не хочу…

Он козлом скакнул вперед и лягнул меня! Мало того что мне было больно говорить – придурок сдавил мое горло, как клещами, – но горела ссадина на щеке, а теперь еще и это! Словом, я ударил его еще разок, сильнее, чем намеревался. Бедняга сложился пополам, словно подрубленный. Потом упал. И больше не шевелился.

Я склонился над Филипом, убедился, что он не притворяется, и решил пока осмотреть квартиру. Единственная причина столь нелюбезного приема заключалась, по моему мнению, в том, что в квартире находился кто-то, кому быть здесь не следовало. Однако оказалось, что я ошибся. Ни в спальне, ни в кухне, ни в ванной не было ни души. Я заглянул под кровать, обследовал стенной шкаф и вернулся еще раз взглянуть на негостеприимного хозяина. Он по-прежнему был в отключке.

Учитывая его столь явное нежелание даже выслушать меня, я не надеялся, что мне удастся убедить его сопровождать меня к Вулфу, поэтому решил доставить его силой. Поскольку рост Филипа не позволял мне соорудить из него сверток в тесной, как спичечный коробок, прихожей, я отволок его в кухню. Стянул руки и ноги бельевой веревкой, обнаруженной в кухонном ящике, заклеил рот пластырем из аптечки в ванной и с удовлетворением убедился, что, придя в себя, жертва сможет меня слушать, не будучи в состоянии ни укусить, ни лягнуть, ни поцарапать. Я накладывал третью полоску пластыря на его рот, когда раздался звонок.

Я так и подскочил. Звонок прозвучал