Рука Ровены задержалась у его лица. Ее пальцы скользили по его теплым губам. Оказавшись в его объятиях, она не вспоминала больше о тех сомнениях, которые посеяли в ней слова Марли. Ее окружил приятный аромат корицы и гвоздики, исходивший от чашки, которую Гарет поднес к ее губам.

— Я почти забыл, — сказал он. — Выпей это.

Ровена отпрянула:

— Что это?

— Яд, конечно. Чего же еще ты ожидала от меня?

Ровена неуверенно засмеялась. Она сделала глоток, и чудесный горячий напиток заскользил вниз по ее горлу.

— Ты с готовностью выпила бы яд, полученный от меня. — Услышав печальные нотки в его голосе, Ровена наклонилась, чтобы увидеть выражение его лица, но он уткнулся подбородком в ее макушку. — Какая отрезвляющая мысль.

— Какой приятный яд.

Он нежно потрепал ее золотистые волосы.

— Это всего лишь посеет[7], который Данла сварила для тебя. Я велел ей не жалеть вина, в надежде, что ты потеряешь разум и я смогу наслаждаться твоим телом день и ночь.

Отставив чашку в сторону, Ровена бросилась на Гарета, повалив его на спину. Мех соскользнул с ее плеч. Она наклонилась, проводя своей голой грудью по его рубахе дразнящими движениями.

— Я уже потеряла разум. Не нужно и поссета, чтобы убедиться в этом.

Гарет обхватил ладонями ее голову и потянулся к ее рту. Их губы надолго задержались в пламенном единении, дышащем сладостью, теплотой и ароматом корицы.

После нескольких поцелуев задыхающийся Гарет приподнялся на локтях.

— Ровена, эти камни довольно твердые. Она ответила ему хитрой улыбкой.

— Терпите, сэр. Вы ведь не купались еще и потому недостойны моей кровати.

Она прижалась к нему своим благоухающим телом. Дождь все еще бил по ставням. Гарет забыл в ее объятиях и о твердых камнях, и о чем-либо другом, все равно, важном или неважном. Ровена вся дрожала, когда его бархатная твердость наполняла ее. Она крепко зажмуривалась, и в этот бесконечный миг ей было безразлично, убил ли он сотню вероломных и их хныкающих детей.

Марли стояла, прижавшись спиной к двери Гарета. Ее стон, низкий, как рычание, сменился звонким колокольчиком смеха.

— Да, мой нежный щеночек, — тихо сказала Марли, закрыв лицо руками. — Ревную.

Сквозь дверь послышался стон, полный агонии наслаждения. Марли заткнула уши и побежала по коридору, пытаясь скрыться от нестерпимого света, исходящего от влюбленных. Перед этим светом она казалась себе тенью, которая может исчезнуть… Марли упала на кровать, зажав зубами одеяло, чтобы заглушить рыдания.

Ранняя весна летела на крыльях марта. В один из ленивых полдней большой зал огласился визгом Ровены, мчавшейся вниз по лестнице, — Гарет преследовал ее. Ее волосы описали в воздухе золотистую дугу, когда она пронеслась по залу, прячась от Гарета за большим деревянным столом. Гарет бежал за нею, похожий на лохматого людоеда-великана, в измятой тунике и с всклокоченными волосами.

— Милорд! — закричала она, уперевшись руками в столешницу и пытаясь справиться с дыханием. — Клянусь вам, я думала, что это цветы. Разве вы не видели там крошечных цветочков?

Лоб Гарета был грозно нахмурен, но глаза сияли весельем.

— Мне было не до цветочков, когда я выдергивал шипы из своей…

Ровена ехидно усмехнулась.

— Я же предлагала вам помощи…

Гарет зарычал и вновь кинулся в погоню. Ровена завизжала и бросилась прочь. Ее волосы скользнули по его ладони мягкой волной и унеслись прочь. Она мчалась к открытой двери, зажав в руках свои голубьте шерстяные юбки.

— Чертополох! — орал Гарет. — Это чудовище кладет чертополох мне в кровать!

Ровена исчезла в ореоле солнечного света. Ее ответные слова долетели до него чуть слышно:

— Но Маленький Фредди клялся…

— Сколько раз должен я предупреждать тебя не слушать Маленького Фредди? Этот парень презирает…

Пройдя пустой двор и забравшись на низкую каменную ограду, окружающую угодья замка, Гарет увидел Ровену уже внизу, в саду у подножия холма, кружащуюся вокруг яблоневых деревьев, как фея. Сидя задумчиво на стене, Гарет с улыбкой наблюдал за живой, полной радости Ровеной. Ее юбки раздувались вокруг щиколоток голубым облаком. Гарет поднял глаза, небо было такого же цвета. Солнце ласкало лицо весенним теплом. Как ему хотелось бы навсегда сохранить эту ее детскую живость, которая и ему возвратила заново его мальчишескую радость.

Однако глупо было думать, что он мог бы остаться с нею навсегда. Если она узнает истину, она возненавидит его. А пока Линдсей Фордайс жив, истина эта в любой момент может ворваться в Карлеон. Гарет только сейчас осознал, что в последний месяц он ни разу не подумал о Фордайсе. Все эти мечты о торжестве справедливости не мучили его, наслаждавшегося нежным светом глаз Ровены. Теперь же он стал вновь страшиться увидеть, как ее доверие обратится в ненависть, когда его обман раскроется.

Может быть, бог не спешил использовать Фордайса для отмщения. Может быть, бог вместо этого послал ему Ровену, как последний шанс искупить его прошлые ошибки, стать таким, каким воспитывал его отец. Но плотские чувства могут и теперь привести к поражению, так же как и с Илэйн. Лучше сразу разрушить связи, которые становятся все крепче. Он должен найти ей мужа и отослать ее до конца лета. Но как он сможет спать, когда она уйдет?

Отбросив темные мысли, Гарет соскользнул со стены и спустился с холма. Ровена пыталась найти убежище за деревом, но его рука успела обхватить ее за талию, прежде чем она отскочила. Он держал ее в своих объятиях. Его рот скользил по сочной полноте ее губ.

Гарет целовал ее нежно и осторожно, пока ее гибкие руки не обняли его, и он ощутил на своих губах вздох покорности. Острый запах старых яблок, оставшихся с осени, донесся до него. Его глаза открылись помимо воли. Весна раскрывала крошечные зеленые почки на фоне голубого неба. Он крепко зажмурился, чтобы не видеть этого, и прижал к себе Ровену, как будто мог остановить приближающееся лето. Защищал он ее или обманывал? Его разум отбросил этот вопрос, отступив перед потоком желаний, затопивших его тело.

Солнце медленно соскальзывало в розовую даль, когда Гарет перенес Ровену через ограду сада. Дальше они отправились легким шагом прямо к замку. Его рука обнимала ее за плечи, ее руки обхватили его за пояс. Гарет толкнул железную калитку внешнего двора, Ровена повернула к нему лицо за последним поцелуем, пока тени сумерек еще скрывали их.

Мирная тишина взорвалась вдруг могучим хором труб.

Ровена схватилась за руку Гарета.

— Такое случается первый раз во время нашего поцелуя.