Почему? Обычно говорят, что косыгинской реформе помешала политика: Брежнев ревновал. Немногословный и сдержанный Косыгин нравился людям. Брежнев завидовал его популярности.

Личные отношения у генерального секретаря и председателя Совета министров и в самом деле не сложились, потому что уж слишком разные они были люди и по интеллектуальному развитию, и по характеру.

И своего недовольства Косыгиным Леонид Ильич не скрывал. Одному из членов политбюро жаловался:

— Чувствую сопротивление со стороны Госплана в вопросах развития сельского хозяйства страны. Это влияние Косыгина. Он не понимает сельского хозяйства, не разбирается в нем.

Тем не менее Брежнев и Косыгин проработали вместе шестнадцать лет. Леонид Ильич понимал, что в оппозицию к нему Алексей Николаевич не станет. А вот освобождение Косыгина от должности ничего бы Брежневу не принесло. Не было в политбюро другого человека, который так знал механизм советской экономики, как председатель Совета министров.

Реформа, начатая в 1965 году, провалилась, потому что носила частичный характер и не могла изменить ситуацию в экономике. Никто не желал отказаться от принудительного планирования, от нелепой системы ценообразования, что делало экономику неэффективной. Мысль о рынке казалась преступной.

Во время работы над реформой сотрудники Госплана подвергались своего рода моральному террору. Василий Матвеевич Иванченко, руководитель Отдела новых методов планирования и экономического стимулирования, вспоминал: «В Госплане говорили: пережили хрущевские перестройки и эту реформу переживем. Меня и моих коллег по отделу именовали «рыночниками», «нэповцами», «душителями плановой системы» и в лицо отпускали такие шутки: «Как, Василий Матвеевич, ты еще работаешь? А слух был, что тебя арестовали!»

Косыгинскую реформу скручивали те, кто усмотрел в экономических преобразованиях угрозу политической стабильности строя, считает Николай Иванович Рыжков, потому что демократизация экономики неизбежно влекла за собой демократизацию всего общества.

А само по себе повышение цен в нерыночной экономике ничего не меняло. Прибыль можно получить путем увеличения количества и качества продукции, а можно просто повысить цены. Директора пошли, естественно, по второму пути. Главным показателем был объем реализованной продукции в рублях. Если удавалось просто объявить свой товар более дорогим, прибыль росла. В ситуации, когда отсутствовала конкуренция, это было проще всего. У покупателя выбора-то не было. Количество и качество товаров осталось прежним, только цена росла.

Предприятия, которые получили самостоятельность, не стали работать эффективнее. Они смещали ассортимент в сторону более дорогих товаров, а по цифрам получался рост производства. В девятой пятилетке половина средств от товарооборота достигалась за счет ухудшения качества и скрытого повышения цен.

В рыночной экономике ценовой механизм обеспечивает согласованность: товары получают те, кто платит рыночную цену. А в советской — цены устанавливались сверху. Чтобы формально получать прибыль, цены безбожно завышали.

Формула советской экономики: получить как можно больше ресурсов и добиться минимального плана, то есть произвести как можно меньше. Директора утаивали производственные мощности, завышали заявки на ресурсы, а информацию скрывали.

Советские руководители гордились плановым характером экономики, но планы не отражали реальности. Цифры начальством принимались только высокие, пусть даже дутые. Попытки опуститься на грешную землю и вернуться к реальности сурово наказывались. Как говорил один из основателей Госплана академик Станислав Густавович Струмилин, лучше стоять за высокие планы, чем сидеть за реальные.

Алексей Николаевич Косыгин и сам был более чем скромен в своих реформаторских настроениях. Директор московской кондитерской фабрики «Красный Октябрь» просила главу правительства:

— Государство дает нам четыре миллиона рублей на зарплату. Я у вас больше ни копейки не прошу. Но дайте нам, коллективу, право распоряжаться этими деньгами.

— Тебе, — ответил Косыгин, — я бы еще мог доверить. Но ты представляешь, если дать это право какой-нибудь дальней республике? Мы же там потом никаких концов не найдем.

Он все равно оставался приверженцем системы, при которой решительно всем управляют из центра. Представить себе экономическую систему, в которой сам производитель определяет затраты и издержки, он не мог. Реформы требовали продолжения, отказа от догм социалистической экономики, а на это и Косыгин не мог решиться.

Григорий Ханин, доктор экономических наук из Новосибирска, в серии статей «Советское экономическое чудо: миф или реальность?», опубликованной в журнале «Свободная мысль», описал феноменальные успехи советской экономики во второй половине пятидесятых.

Экономическая статистика сильно пострадала в советские годы. Цифры сознательно искажались. Григорий Ханин посвятил жизнь восстановлению реальной картины советской экономики, поэтому его данные и оценки заслуживают доверия.

«В годы застоя и перестройки, — считает Ханин, — с именем Косыгина ассоциировался образ исключительно компетентного, даже выдающегося хозяйственника. Так действительно могло казаться на фоне других членов государственного руководства времен Хрущева и Брежнева. Однако на самом деле на высшем в советской экономике посту Косыгин ничем особенным себя не проявил.

Все «успехи» экономической реформы 1965 года являются либо статистической иллюзией (мои подсчеты говорят о падении темпов основных экономических показателей в этот период), либо следствием благоприятного стечения обстоятельств, включая влияние погоды на сельское хозяйство».

В начале ХХ века ожидаемая продолжительность жизни в России была на пятнадцать лет меньше, чем в Соединенных Штатах. В конце пятидесятых, при Хрущеве, произошел столь быстрый подъем продолжительности жизни, что разрыв с Соединенными Штатами был почти полностью ликвидирован. Однако в шестидесятых годах, при Брежневе, началось снижение продолжительности жизни у мужчин, и разрыв быстро нарастает.

«Производственники снижали качество продукции, увеличивая ее количество, — так оценивал ситуацию в экономике председатель Госплана Николай Константинович Байбаков. — Словом, «гнали» численные показатели. Прибыль предприятий создавала видимость благополучия. Деньги на счетах предприятий накапливались, но не имели ресурсного обеспечения. Мы стали закупать зерно, мясо и другое продовольствие за границей. Значительно увеличился импорт готовых товаров — за счет снижения импорта новой техники. Нас выручал экспорт нефти и газа, цены на которые значительно выросли».

Ни одна из реформ реального социализма в нашей стране не увенчалась успехом! Упирались в догмы социалистической экономики, останавливались и отступали, оставляя наследникам груз нерешенных проблем.

Редактор «Вечерней Москвы» Виталий Сырокомский фиксирует в записной книжке, о чем говорят руководители столицы.

Заседание бюро МГК КПСС:

«Проблема котлет. Не загружено производство на мясоперерабатывающем комбинате в Тимирязевском районе, а каждая столовая выпускает котлеты. Запретить им это, пусть комбинат обеспечивает всех. Тогда и нечестные люди не смогут наживаться на этом деле. Но чтобы стоимость была не выше, чем в столовых…