с наших запястий и забрать из них то, что помогает зарождаться магии. Но эти дети ничего плохого пока не сделали. Они просто хотят повеселиться, раздобыть конфет и притвориться, что жизнь волшебнее, чем она есть.

– Я никогда не думала, что магия нам нужна, – говорит Белла. – Я не понимала, почему люди так за неё цепляются. Я всегда считала, что стремление к магии – это тёмная дорожка. – Она падает на парковую скамейку, словно больше не может держаться на ногах. – Мой отец погиб во время Падения. Он был сторонником магии и хотел вернуть нашей семье былую славу. Он пошёл на ту вечеринку в ночь Падения, чтобы заключить сделку и подписать контракт с какой-то инвестиционной компанией. Мы узнали об этом уже после. Он перевёл все наши сбережения в наличные и отдал их кому-то, но записей о сделке не было, и мы так и не выяснили кому. А потом отец умер. – Она поднимает взгляд к небу. – Он был жадным и глупым оптимистом. И он любил мою мать и меня больше всего на свете. Я скучаю по нему всё время и одновременно мечтаю свернуть ему шею. Возможно, он был прав в том, что магия может вернуться и когда это произойдет, всё будет строиться на деньгах. Этот факт только добавляет трагичности. Какой смысл иметь магию, если относиться к ней как к товару? Неудивительно, что она спряталась.

– Мне жаль, Белла. Наверное, было тяжело потерять своего отца вот так.

– Да. Было тяжело. И до сих пор тяжело. Но что поделаешь? Такова жизнь. Она тяжёлая, она волшебная и загадочная. – Белла пожимает плечами. – Я работаю детективом, и это значит, что я смогу разгадать хотя бы часть загадок.

Я отпиваю глоток остывшего кофе, который мы купили по дороге.

– Смотри, это шеф, – неожиданно произносит Белла, дёрнув подбородком.

Я следую за её взглядом к противоположной стороне парка. Начальница выглядит необычно: в тёмно-синем пальто, тёмных очках и удобных туфлях на плоской подошве она не такая эффектная, как всегда.

– Что она делает? – бормочет Белла.

Мы наблюдаем за шефом, пока она не скрывается из виду. Белла встаёт и начинает целеустремлённо шагать в ту сторону.

– Белла, что ты делаешь?

– Расследую, – говорит она. – Идём!

Мы должны быть осторожны, чтобы начальница нас не заметила. Она время от времени оглядывается, но мы с Беллой следуем за ней на таком расстоянии, что она нас не замечает. Мы не разговариваем и пытаемся изобразить, что просто прогуливаемся, но при этом внимательно наблюдаем за всем, что делает шеф Ито. Но видим только то, как она заходит в толпу людей на другом конце парка, а потом выходит обратно и шагает дальше по оживлённой улице.

– Стой, – говорит Белла. – Ты это видела?

– Что?

– Тсс, – шипит она. – Стой! – Затем продолжает: – Посмотри за спину.

Я оборачиваюсь и вижу, как от нас уходит на скорости, странной даже для Центра, мужчина с татуировкой кинжала на запястье. И тут меня осеняет.

– Это же тот парень, которому делал тату Калеб Ротко.

– Да. – Белла хватает меня за локоть. – Он передал шефу конверт прямо на ходу. Просто сунул и пошёл дальше. С начальницей всё не так просто, Мэри! Она продажный полицейский!

Когда мы направляемся обратно в парк, мой телефон вибрирует. На него приходит сообщение от Джеймса.

«Встретимся в «Стране чудес». Я всё тебе расскажу».

Я оставляю сообщение на экране и пытаюсь решить, стоит ли позволить ему поглотить меня, а Белла тем временем рассуждает о начальнице и о том, какие у неё дела с парнем с татуировкой кинжала и передал ли он ей деньги или что-то ещё.

«Следуйте за деньгами», – сказал Джек Сент.

– Мне нужно идти. – Я перебиваю Беллу, но я всё равно не слушала её с того момента, как получила сообщение, так что мне кажется милосердным прекратить её попытки поговорить со мной. Мне плевать на начальницу. Мне плевать, замечательная она, или продажная, или всё сразу. Меня волнуют только Джеймс и Урсула и то, как до них добраться. Вот и всё.

Белла плотнее запахивает куртку.

– Идти? Куда.

Я раздумываю, стоит ли говорить ей об этом. Я уже рассказала Белле очень много, но это дело кажется слишком личным, только между мной и Джеймсом. Я не знаю, чем он занимается и что хочет мне рассказать, но он точно не обрадуется, если я притащу в «Страну чудес» на встречу с ним свою напарницу-полицейского.

«Страна чудес» под завязку набита молодёжью из Шрама. Может, здесь и не отмечают Хэллоуин, но сегодня годовщина Великой Смерти и Падения, поэтому везде развешаны плакаты, а несколько ребят разгуливают в футболках «#ВерностьНаследию». В помещении светло и ярко от вспышек света, блёсток и перьев, над головой висят огромные воздушные шары. На полу мелькают пятна стробоскопов. На платформе, как обычно, сидят подростки-Элиты, словно не догадываются, насколько они неуместны тут этим вечером. Или, может быть, догадываются и намекают Наследникам, что нам от них так просто не избавиться. Они всё равно будут возвышаться над нами – мальчики в аккуратных дорогих костюмах, девочки в блузках на пуговицах и плиссированных юбках, выглядящие совершенно чуждыми Шраму.

Джеймса нигде не видно. Я везде его ищу, проношусь мимо Дэлли и бегу вниз по лестнице к уборным. Мне кажется, что грохочущая музыка и люди, танцующие, как на карнавале, перемалывают мой внутренности, как в блендере. Я едва могу дышать.

«Десять, девять, восемь...»

Это не помогает, но я не хочу потерять сознание здесь.

«Семь, шесть, пять...»

Я спотыкаясь выхожу через заднюю дверь в переулок с мусорными баками. Снаружи творится безумие. Здесь тоже звучит музыка, и люди шествуют по дороге на другом конце переулка, подпрыгивая и топая под барабанный бой и звон бубнов. Весь Шрам трясёт, словно в лихорадке.

Я трясущимися пальцами набираю сообщение Джеймсу.

«Ты где?»

Мне хочется написать больше. Где ты? Почему ты меня бросил? Мы обещали защищать друг друга, но тебя нигде нет. Ты ушёл от меня насовсем? Ты обманул меня, когда позвал сюда? Почему ты сделал татуировку с моим именем на руке, а потом просто исчез?

Ты меня ещё любишь?

Я смотрю на телефон, ожидая, когда мне придёт хоть какой-нибудь ответ, какой угодно, но внезапно чувствую острую боль, и мир