— Что у тебя с ногой? — спросил Рост, присев отдохнуть.

— Нога — говна пирога, — незамедлительно отозвался Дрюня, скорчив при этом рожицу. Тем не менее лицо его постоянно кривилось от боли, когда он наступал на здоровую ногу, даже используя свой костыль.

— Давай посмотрим, что там? — предложил Рост. Ему было жаль этого дурачка, вряд ли кто из сожителей удосужился хоть как-то помочь ему.

Дрюня что-то невразумительно забормотал. Однако Рост казался таким уверенным и надежным, что Дрюня смирился, сел на бревно и покорно вытянул ногу. Рост попытался снять кроссовку и не смог. Он дернул посильнее — Дрюня жалобно закричал. Тогда Рост, недолго думая, достал купленный перочинный нож и одним махом распорол влажную обувку. Носок представлял собой съежившуюся тряпку, из-под которой сочился гной. Пришлось стянуть ее. Лицо Роста оставалось бесстрастным, хотя его затошнило от отвращения. Мизинца не было, остальные пальцы покрыты бурой коростой. Росту не составило особого труда определить, что у бомжа первые признаки гангрены.

— Тебе нужно в больницу, — он пытливо посмотрел в потухшие глаза Дрюни, который изо всех сил старался не смотреть на свою гниющую ногу. Интересно, сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Когда становишься человеком без роду и племени, возраст определить очень сложно.

— Больница? — с сомнением переспросил Дрюня, и неожиданно лицо его исказила гримаса ужаса. — Нет, Гена, нет. Не надо больницы, Гена. Не надо!

— Успокойся, — Рост вынул бутылку водки. — На, выпей.

Дрюня сделал глоток и поморщился.

Рост промыл ступню бомжа теплой водой и перевязал остатками своего бинта. Когда Дрюня потянулся за кроссовкой, Рост молча выхватил ее и, отойдя на несколько шагов, зашвырнул как можно дальше в кусты.

— Завтра я куплю тебе какую-нибудь обувку, — пояснил он обалдевшему бомжу. — А пока просто особенно старайся не ходить, ладно?

Постепенно стали собираться остальные. Первым пришли Жгут с Дашей, держа в руках пакеты с провизией. Выгрузив их в траву, они ушли в дом, и спустя несколько минут оттуда стали доноситься весьма недвусмысленные звуки. Росту стало смешно.

Джеки Чан появился незаметно и бесшумно, скорее напоминая ниндзя, а не известного китайского киноактера. Вслед за ним появился уставший Кеша. Увесистые мешки в их чумазых руках многообещающе позвякивали. Витек замыкал шествие.

Рост рассказал о ноге Дрюни.

— Ему давно уже нужно к лепиле, иначе ходулю потеряет, — хмуро сказал Жгут. — Я сколько раз вам об этом талдычил?

— Нельзя ему в больничку, — недовольно отвечал Витек, закуривая невесть откуда взявшийся «Казбек».

— Почему? — начал раздражаться Рост.

— «Почему-почему», — передразнил его Витек. — Его легавые ищут, ясно теперь? А во-вторых, в детстве у него была какая-то болячка, кажись, рожистое воспаление или еще какое-нить говно, и врачи че-то там нахимичили. Вот ему ногу-то и оттяпали. Больниц теперь как огня боится, — закончил он.

— Должен же быть какой-то выход? — Кеша растерянно моргнул ослепшим глазом.

— Выход у кобылы под хвостом, — сплюнул Жгут.

Рост сменил повязку Дрюне, и они сели ужинать.

Изумил всех Жгут: с невозмутимым выражением на своей зверской физиономии он выложил жареного цыпленка, несколько луковиц и три пачки «Доширака». Напоследок он выставил два флакона одеколона «Саша». Последние два предмета вызвали смех и бурное обсуждение, все пытались выпытать у бывшего зэка, где он умудрился достать этот древний одеколон, но тот лишь загадочно улыбался щербатым ртом, мол, нашли дурачка, тайны такие выдавать.

Рост выставил на стол пластиковые стаканчики и, увидев изумленные лица бомжей, понял, что если даже некоторые из них и использовали их, то разве что в очень далеком прошлом.

— Такие вот пироги с говном, — сказал Витек, выпив одним махом чуть ли не половину бутылки — даже при наличии стаканов он предпочитал пить из горла. — Ша-а… Хорр-р-р-рошо! — он крякнул и захрустел огурцом. Рост видел, что ни огурцы, ни яблоки никто даже не удосужился вымыть. Ни слова не сказав, он собрал все в пакет и пошел к воде. Его провожали заинтересованными взглядами, как фокусника, который осмелился побить рекорды Дэвида Копперфильда.

Когда он вернулся, Витек сказал:

— А ты это… молодец, вощем. Убрал тут все, прямо приятно сидеть… А то вечно говно кругом… Вот ты, Геныч, смотришь на нас и думаешь, типа бомжи, говно всякое пьют… — Витька явно тянуло на разговор. — А я тебе вот что отвечу — мы, по сравнению с другими бичами, еще нормально живем. Сами раньше тормозуху и стеклоочиститель хлестали, будь здоров!

— Моя ссать, — объявил во всеуслышание Джеки Чан и, взметнув пыль полами шинели, отправился в кусты.

— А что, обязательно об этом всех ставить в известность? — спросил Рост у Витька. Тот пожал плечами.

— Он всегда докладывает, как в армии, хе-хе.

— Откуда он вообще взялся?

— А хрен его знает, прибился как-то… Как все узкоглазые здесь оказываются? — рассуждал вслух Витек. — Приехал шабашить, думал, тут ему горы золотые. А можа, хотел кружок шаулиня открыть или еще чего. Где-то накосячил, может, бухал на работе… не знаю. Его, по ходу, и выкинули. Паспорт посеял. Или скурил, как тот чукча в тайге. Устраивает биография? — весело спросил он, щелчком грязного ногтя сбрасывая пепел с сигареты.

— Как нога, Дрюня? — спросил Рост, но тот молчал, нахохлившись. В глазах бомжа плясали отблески огня. Через какое-то время Дрюня встал и, с усилием подволакивая больную ногу, ушел в дом.

— Витек, если завтра его не отвезти к врачу, он потеряет вторую ногу, — сказал Рост.

— Знаю, — сердито ответил Витек. — Ну нельзя ему туда, Геныч, объяснял же.

— Чего он натворил-то? То бишь за что мусора его ищут? — спросил Рост.

— Дочка его с наркоманами связалась.

— Дочка? — не поверил Рост. — Сколько же ему лет?

— А Бог его знает. Ну, может, сорок.

— И что дочка? — Рост все еще сомневался: на вид Дрюне можно было дать не более двадцати пяти.

— Не знаю, какие у них там дела, но она заяву на него накатала, типа трахнул он ее. Он в бега. Хотя какой там в бега — на костылях-то. Говно сплошное… А потом у него жбан перекосило.

— А он ее трахал?

— Геныч, я свечку не держал.

— Слушай, фраерок, чего прицепился? — хрипло спросил Жгут. — Терзают меня смутные сомненья… Мил человек…

Рост решил не реагировать на реплику Жгута. Тот снова отпил из пузырька, и в теплом вечернем воздухе поплыл резкий запах одеколона.

— Вот Кешка, например, — Витек, очевидно, решил посвятить Роста в биографию каждого из их коммуны. — Нормальный мужик, интеллигент, два высших образования. Работал в каком-то литературном издательстве, так? Книжки всякие умные писал, про пестики, тычинки и прочее говно. И что? Жена отдала богу душу, тот и запил. А тут появляется родной племянник. Которому срочно захотелось приватизировать Кешкину хату.