Кошелев как будто очнулся от своих мыслей и отложил гитару.

Он посмотрел на Ирку, перебиравшую на тумбочке старые виниловые пластинки некогда модных групп, потом повернул голову к Леньке и проговорил:

– Да, двигайте. Ты, главное, Юльку не потеряй. Она нетранспортабельная.

– Довезу как-нибудь, – пообещал Ленька и посмотрел на Ирку.

Девушка никак не реагировала на их уход, и только прикусила нижнюю губу.

– Ира, – вдруг тихо сказал Володя. – Не уходи. Побудь со мной еще немного.

– Хорошо, – так же тихо ответила девушка, не поворачиваясь к уходящим гостям.

Ленька сдержал улыбку и стал подталкивать пьяную Юльку к выходу. Она пыталась выдать какую-то шутку, но язык ее не слушался. Ленька направлял ее по коридору, чтобы она не снесла какую-нибудь вешалку.

– Двигай, подруга дней моих суровых! Мы уходим в ночь, теряясь в тумане…

Юлька пьяно захохотала, и дверь в коридоре захлопнулась. Володе показалось, что плечи Ирки даже вздрогнули от этого звука. Он сидел на краю дивана и смотрел на нее.

Девушку так увлекли пластинки? Их начинал собирать еще отец Владимира. Коллекция хорошая, особенно много в ней было дисков семидесятых-восьмидесятых годов.

– Хочешь, включу проигрыватель? – спросил Володя.

– Зачем?.. не надо.

– Я думал, тебе интересны эти пластинки.

– Откуда у тебя их столько? – вместо ответа поинтересовалась девушка. – Сейчас ведь в ходу цифровые записи, а у тебя вон сколько простого винила. Память, жалко расставаться?

– Это от отца осталось.

Володя понимал, что Ирка говорит так торопливо потому, что волнуется. Это заметно. Вон, даже руки у нее подрагивают. Странная девчонка, некрасивая, но есть в ней что-то притягательное, чисто бабье.

Владимир поймал себя на том, что пытается угадать под одеждой контуры тела. Он перевел взгляд на лицо девушки. Прямой нос, полные губы, щеки с еле заметным светлым пушком. Лоб низковат, прически никакой. Обычный хвост забран на затылке. А вот глаза у нее жгучие. То как угли, то как молнии, то как затаенный далекий огонь внутри. А руки? Сможет она его обнять?

Он хотел опустить глаза, чувствуя, как его снова наполняет раздражение, но не смог. Ему хотелось смотреть на Ирку, тискать ее тело взглядом, раздевать. Она никак не может быть в него влюблена, жалеет, считает убогим, несчастным. Дура! Не надо его жалеть! Он не хуже других может…

– Что? – до Владимира дошло, что Ирка что-то говорит.

– Так ты хранишь пластинки как память об отце, рука не поднимается выбросить?

– Выбросить? – облизнув пересохшие губы, переспросил Владимир. – Ты ничего не понимаешь. Звук винила ни с какой цифровой записью не сравнить. Это почти живая музыка. Дались тебе эти пластинки! Иди сюда, сядь.

Ирка бросила взгляд на Владимира, опустила голову, но не сдвинулась с места. Было ощущение, что она прочитала и поняла в его глазах все до мелочей. Он встал и сразу же с болью ощутил, как некрасив, насколько неуклюжа его фигура. Володя подошел к Ирке, положил руку на ее голову, провел несколько раз по волосам. Потом его ладонь скользнула к шее, туда, где находятся самые чувствительные точки.

«Что я делаю?! Она ведь ничего не понимает. Это у нее дурь и блажь!»

Но думать об этом ему уже не хотелось. Он желал обладать этим телом в некрасивой одежде, плотью, которая трепещет, ждет и боится. Дура жалеет его. Надо наказать ее за это, убедить в том, что жалость ему не нужна абсолютно. Тем более от женщин.

Владимир наклонился, стиснул Иркины плечи ладонями и прикоснулся губами к ее шее, к завиткам волос, к светлому пушку, к коже, неожиданно оказавшейся нежной и бархатистой. Девичье тело дернулось, плечи задрожали под его ладонями, спина выгнулась, но Ирка не сделала попытки встать, вырваться. Это распаляло Володю, вселяло в него чувство вседозволенности, обладания.

Надо было что-то говорить. Владимир искренне верил, что женщины не любят молчаливого секса, даже просто ласк. Баба должна знать, понимать, ощущать, слышать, что мужчина, который обладает ею в данный момент, счастлив от этого, ему безумно хорошо, он в восторге и невероятно благодарен судьбе за этот сладостный миг.

«Глупо, когда вы хотите одного и того же, но ты должен все приукрашивать, заворачивать конфетку в красивую обертку, – думал он. – Потому что это женщины. Таков их характер, что им важна именно обертка! Ты пришла жалеть меня? Хочешь скрасить мою жизнь, считаешь, что она у меня никчемная, что я весь такой несчастненький, что меня надо жалеть и ублажать подачками? Хочешь отдаться? Сейчас ты так и сделаешь!»

Он зашел ей за спину, наклонился и ладонями повернул голову девушки к себе так, чтобы дотянуться губами до щеки. Владимир целовал щеку, розовое ушко, гладил ладонями ее лицо, шею, расчетливо стал спускаться ниже. Он тискал и сжимал плечи, ласково проводил рукой по ключицам. Его ладонь медленно, но уверенно спускалась к вырезу в платье. Девушка тяжело дышала и подставляла лицо.

Владимир чувствовал, что теряет над собой контроль, что возбуждение захлестывает его полностью. Ладонь сдвинулась ниже и обхватила Иркину грудь. Он чувствовал, как бешено бьется где-то рядом ее сердце, как податлива и упруга женская плоть. Его губы жадно метались по ее горлу, по щеке.

Сдерживаться было уже очень трудно. Владимир сделал шаг в сторону и оказался сбоку от девушки, сидевшей на стуле. Ирка дышала уже совсем тяжело, ее тело выгибалось. Она как будто хотела вдавить свою грудь в его ладонь, подставляла широко раскрытый рот под его губы, уже сползала со стула.

Владимир рывком поднял Ирку и увлек к дивану. Дальше все было как в тумане.

Задача была не очень простая, и Гуров это понимал. Требовать закрытия магазина было нельзя. Приводить сюда ночью группу посторонних людей? А как же товар, всякие платья, брючки и блузки? Какой хозяин магазина согласится на это, кто будет следить за толпой сопливых девчонок, которые не в состоянии купить себе что-то в этом бутике, пусть и не очень дорогом?!

С того дня прошло слишком много времени, и приходилось обходиться лишь фотографиями. Мысленно Гуров похвалил эксперта-криминалиста, который так старательно фотографировал внутренние интерьеры помещения, где преступники устроили фотосессию для начинающих моделей.

Он разложил перед собой фотографии, сделанные в существующем оформлении, и снимки эксперта. Действительно, ремонт, который сделали в магазине, нельзя назвать очень уж дорогим. Чистая косметика и расчет на то, что фирменными плакатами, предоставленными дилерами известных брендов, можно будет завесить большую часть площади стен. Остальное вполне удачно закрыли простые зеркала. Выше обычный гипсокартон и хорошая водно-дисперсная краска. Тон, надо сказать, подобран красивый.

Показания собственника магазина были вполне убедительными. Да, он еще зимой арендовал это помещение под модный бутик. Потом к нему пришел парень с предложением сделать ремонт и показал фотографии, подтверждающий уровень его работников. У бизнесмена были знакомые строители, которые, конечно же, могли сделать качественный ремонт, но тут, как говорится, жадность фраера сгубила. Уж больно низкую цену предложил тот парень.