Удивляться было некогда, также, как и сожалеть. Выскочившие из легковушек секьюрити уже вовсю палили в меня из всего, что могло стрелять. «Хорошо, что у них гранатомета нет, – запоздало порадовался я, отползая под прикрытие скал, – А так я им еще голову поморочу». И поморочил. Жаль только что три рожка с патронами – невеликий боезапас. Не то я настоящую битву под Москвой устроил бы. Потому что отступать мне было некуда, также как и героическим защитникам столицы. Только у них за спиной была Москва, а у меня самый обыкновенный обрыв.

Расстреляв последний магазин, я подполз к его краю и заглянул вниз. Метрах в сорока подо мной море серо-желтого песка наступало на торчавшие хищными клыками камни. Они с успехом заменят мне последний патрон.

– Мистер Семенов! – раздался спокойный голос двоюродного племянника. – Я прекрасно знаю, что у вас кончились патроны. Не стоит откладывать нашу встречу. Тем более, что у меня к вам накопилось множество претензий. Бросайте оружие и выходите.

Несмотря на встревоженные крики своих архаровцев, он вышел из-за скалы, привычно поигрывая пистолетом. И двинулся в мою сторону, как будто скрупулезно подсчитал все выпущенные мной пули. За ним потянулись охранники, держа на мушке выступ скалы, из-за которого минуту назад я поливал их смертельным дождем. Отшвырнув в сторону бесполезный автомат, я вышел на открытое место и замер, поджидая приближающуюся процессию. В одном шаге от обрыва. Может быть, у Карима хватит позерства на то, чтобы подойти ко мне слишком близко и тогда…

– Что же вы, господин Семенов, так плохо подготовились к побегу? – с голливудской улыбкой на лице поинтересовался Карим, глядя на меня сквозь прицел.

А чего ему не улыбаться? Когда дело касалось серьезных вещей, а свою жизнь двоюродный племянник относил именно к этому разряду, Карим становился удивительно расчетливым. Вот и сейчас он подошел достаточно близко для того, чтобы подразнить меня возможностью до него дотянутся, и достаточно далеко, чтобы я действительно мог это сделать, не наткнувшись на пулю.

– Неужели вы думаете, что в своей стране я не сумею отыскать чужаков на угнанном автомобиле? Это смахивает на оскорбление. Верно, парни?

За его спиной подхалимски загоготали понимающие по-английски секьюрити, но я не обращал на их гогот никакого внимания. Смейтесь, отвлекайте его. Мне нужно, чтобы он отвел глаза хоть на миг. Хоть на пол мига. И тогда… Согласитесь, что падать вниз вдвоем куда веселее.

Наверное, кто-то наверху не остался равнодушным к моему жгучему желанию. Резкий порыв ветра швырнул в лицо двоюродному племяннику целую пригоршню песка. И пока он тер свободной рукой засыпанные глаза, я прыгнул. В ушах одобрительно свистнул ветер, так что звука выстрела я даже не услышал. Только почувствовал, как левую руку очень сильно дернуло. А в следующий миг пистолет, выбитый моей правой рукой, громко звякнул о камни. Ухватив Карима за предплечье, я отшатнулся назад, намереваясь перекинуть его за каменный край, но мой противник оказался на высоте. Он очень технично вывернулся и уже собирался опробовать кулаком мое солнечное сплетение, но тут скала под нами резко осела. Заветная мечта: рухнуть вместе с недругом на темнеющие внизу острые каменные грани, почти осуществилась. Почти. Потому, что каримовцы не растерялись и в последний момент успели ухватить за руку падающего в пропасть шефа. Вот и пришлось мне лететь вниз в гордом одиночестве. Правда, по пути я все-таки исхитрился ухватить двоюродного племянника за ногу. Но щёгольский ботинок не выдержал и, махнув на прощание лопнувшими шнурками, полетел вниз намертво зажатый в моей руке. Не зря-таки эти ботинки мне с самого начала не понравились.

Скальная стена скрыла от меня солнце, спешащее за горизонт, чтобы всю ночь дарить свой благословенный свет Царству Мертвых. Выходит, я успею туда попасть к самому восходу. Еще несколько секунд и… И меня снова накрыло раздвоение. Один «я» медленно, очень медленно падал вдоль изъеденной ветром скалы, а другой…

Темно. Только скудный свет единственного факела пытается выгнать мрак из огромного зала, рассеченного надвое каменной колоннадой. Пусто. Только одинокий молодой человек застыл на коленях перед статуей божества, которому нет никакого дела до молящегося. Полные отчаяния глаза юноши то и дело поднимаются, чтобы взглянуть на гордо вскинутую птичью голову статуи, а губы шепчут привычные слова молитвы.

– Что делаешь ты здесь ночью? – хмурый пожилой жрец с изрядным брюшком появляется из-за ближайшей колонны, чем повергает молодого человека в ступор.

– Наставник, я… – начинает он и потерянно умолкает.

– Ты молишься. Это похвально. Но о чем же ты просишь мудрого Тота?

– Я прошу помощи в учении, – юноша поднимается с колен и оказывается на голову выше своего наставника. – Завтра я должен показать перед всеми, чему научился у вас. А я…

– А ты до сих пор не усвоил последний мой урок, – вздохнул жрец. – И скрыл это от меня.

– Вы были нездоровы, Наставник! Я не осмелился…

– Что ж, хвала Исиде, я выздоровел и впереди у нас целая ночь. Что ты не понял из Книги Тота?

– Все, Наставник. То есть, все понял.

– Тогда почему…

– Потому, что понять мало! Нужно что-то еще. Я чувствую это как, чувствует священный скарабей приближение песчаной бури. Я выучил все Слова власти. Но стихии не подчиняются мне, и я не продвинулся ни на шаг по пути постижения. Простите меня за дерзкие речи, но вы были не здоровы в тот день. Быть может, вы что-то…

– Что-то упустил? – усмехнулся старый жрец и одобрительно потрепал ученика по плечу. – Да будет тебе известно, что меня допустили к Книге Тота, когда я был вдвое старше тебя. И многие из наших Наставников, настоятелей и пророков были против того, чтобы я посвятил слишком юного ученика в сокровенные тайны Храма. Но я успокоил их, пообещав, что, подведя тебя к двери знания, не дам ключа. Если только ты сам об этом не попросишь. И вот час настал, – ты просишь у меня ключ.

– Я не понимаю, Наставник… – передернул плечами юноша.

– Сейчас я открою тебе одну очень простую вещь. Ты мог бы и сам догадаться, но… За всю историю храма сам догадался об этом только один человек.

– Вы, Наставник?

– Что ты, что ты… – рассмеялся жрец, – это был основатель нашего Храма – великий Сатни-Хамуас, нашедший Книгу Тота и раскрывший все ее тайны. А теперь слушай.

Жрец произнес последние слова с такой силой, что ученик обхватил свои плечи руками, склонил голову, и замер – само почтение и внимание. Даже я помимо воли сделал несколько шагов к жрецу, запоздало испугавшись, что сейчас буду обнаружен. Но меня не увидели. Потому что меня здесь не было. И скоро нигде не будет. Каждой частицей души и тела я чувствовал, что мое ненормально растянувшееся падение подходит к концу. Так что…

– Чтобы подчинить себе стихию, – очень серьезно произнес жрец, – нужно хоть на краткий миг самому стать ею. Повелевая Огнем, ты должен стать пламенем. Вызывая Ветер, тебе придется уподобиться ему… И тогда слова власти явят вложенную в них силу.