— Какие века? — возмутился Асс. — У нас срочное уголовное дело! Здесь следствие, допрос и все такое! Рюкзачини, ведите протокол.

Бальбо степенно поклонился и направился к выходу.

— Вы разве не будете присутствовать при допросе? — опешил Фантом.

— А зачем? Здесь меня будут отвлекать.

И скромно ушел. Торшер Амели с готовностью мигнул.

— Я лиру посвятить готов слепой божественной Фемиде, что света никогда не видит, но внемлет речи звонких строф!

— Терминологию нужно уточнить, — заметил следователь. — Не «внемлет», а «снимает показания». И не «Фемиде», а «младшему следователю Фантому Ассу». А в целом сгодится. Приступим к допросу. Обвиняемый Каменный Философ по имени Песочный Куличик, где вы находились в момент совершения вами преступления?

Песочный Куличик от удовольствия даже зацокал языком.

— Хороший вопрос.

— Плохой ответ! — следователь хлопнул рукой по столу. — Больно! Отвечайте точно и ясно.

— Точность и ясность... Давайте определим термины.

— Преступник отпирается! — Фантом хлопнул по столу второй рукой. — Ай! Занесите в протокол!

— Допрос никак не начинался, — продекламировал Торшер, — философ просто отпирался[83].

— С удовольствием отвечу на любой вопрос, — заявил Куличик, — все слова в котором четко определены и имеют однозначный смысл. Например, слово «где»...

— Вот! Типичная логика преступников! Мало того, что они совершают преступления, так еще и всячески препятствуют правоохранительным органам! — Асс посмотрел на руки, понял, что целые кончились, и с надеждой покосился в сторону начальства.

— Господин Куличик, — сказал правый Браунинг, — отбросим формальности...

— Отбросим формальности, — вполголоса прокомментировал Торшер, — вернемся к реальности.

— Вернемся к реальности, — согласился левый Браунинг. — Давайте вы просто расскажете нам о последних событиях и своем в них участии.

— О последних?.. — Песочный Куличик наклонил туловище влево, а затем вправо. Сен понял, что бывший Первертский талисман колеблется.

— С самого начала! — влез Асс. «Это он зря», — подумал Сен.

— С начала так с начала, — сказал Куличик, — Сначала были камни...

Через полтора часа рассказ был грубо прерван Фантомом Ассом, который захрапел[84]. Сен еще раз поразился предусмотрительности Тотктонады — тот, во-первых, дремал с самого начала, во-вторых, делал это почти бесшумно.

— Я, пожалуй, соглашусь с младшим следователем, — сказал один из Браунингов, стряхивая оцепенение. — Все это чрезвычайно любопытно и потрясающе неуместно. Уважаемый Куличик, давайте пропустим следующую тысячу лет и перейдем ближе к интересующему нас делу.

— Конечно, — горько сказал Философ, — вам только чистосердечные явки с повинной подавай. Вы хоть слушали или только делали вид, как этот?

Куличик пренебрежительно кивнул в сторону Асса.

— Ты сладкозвучен, как Орфей, — встрепенулся Торшер, — но одолел его Морфей.

— Слабак, — сказал Клинч, — вот наш комполка однажды выстроил нас на плацу и весь Устав утренней службы наизусть прочитал. Голос сорвал, а мы даже не чирикнули.

— Мы слушали, — сказал Браунинг.

— Внимательно, — сказал второй Браунинг.

— И даже все поняли, — продолжил Югорус Лужж. — Две с половиной тысячи лет назад в вас попала хочуга Идеального Приготовления Пищи из семейства кулинарных хочуг. Вы ушли из племени, долго скитались и кормили всех, кто попадался на пути. Кушанья, которые вы готовили, были такими удачными...

— Не удачными, — поправил пастора зардевшийся Философ. — Идеальными.

— Такими неудачными... то есть идеальными, что всякий, кто начинал их есть, уже не мог остановиться. Что, в частности, стало причиной падения Римской империи.

— А теперь расскажите, что было дальше, — сказал первый Браунинг. — И постарайтесь при этом быть таким же лаконичным, как уважаемый ректор.

Даже поэтический светильник поддержал следователей:

— Краткость — сестра. Даешь на-гора!

— Вот это стихи! — одобрил Клинч. — Хорошую строевую песню можно сложить.

— Ладно, буду лаконичным, — вздохнул мыслитель. — Тем более, что времена пошли скучные. Маги перестали притворяться богами и начали прятаться от мудлов. А мудлы, соответственно, принялись охотиться за магами.

— А вы не путаете причину со следствием? — подал голос Тотктонада, о чьем присутствии уже забыли. Незаметное присутствие было фирменным трюком серого министра.

— Что? — голос непосредственного начальника разбудил Фантома. — Обвиняемый опять путает следствие? Ах, негодяй!..

— Рыбки-уснули-в-пруду, — сказал Тотктонада, и Асс послушно забулькал.

— Спасибо тебе, добрый волшебник, — сказал Куличик. — Скитания в условиях средневековья и инквизиции стали куда менее комфортными. Несколько раз меня побивали камнями, а один раз пытались сжечь. Еще пара веков, и из меня бы вышел настоящий валун-шатун — и не дай вам Мерлин повстречаться с валуном-шатуном, бессмысленным и беспощадным! Но тут попался мне хороший человек, Бубльгум.

— Бубльгум, — сказал Клинч.

— Бубльгум, — повторили Браунинги.

Торшер, которому понравился лаконичный стиль, добавил:

— Бубльгум — великий ум.

— Да, Бубльгум. Хоть и маг, а кремень! Базальт! Малахит! Приютил меня, поселил в школе, взял на должность талисмана и реликвии. Разрешил готовить. Правда, лишь раз в год — в Вальпургиеву полночь. Даже помог рецепт подобрать — песочные тортики. Только почему-то как ни приготовлю, так все куда-то пропадают... А песочные тортики надо есть с пылу с жару, через полчаса они каменеют и на зубах хрустят...

— Свежий торт, — отрубил Торшер, — высший сорт!

— От сладкого и от твердого, — проявил познания в диетологии завхоз, — зубы портятся.

«Понятно, куда все пропадали, — усмехнулся Сен. — В Вальпургиеву полночь все или на шабаше, или на мальчишнике».

— Так век за веком я сидел на своем постаменте. Время от времени ко мне приходили с вопросами, что-то я им отвечал, всякие глупости, но им нравилось. Желание заниматься кулинарией понемногу слабело, и я притерпелся, привык, смирился... А потом пришли они.