Сен последовал совету. Мысль появилась так неожиданно, что Сен ее чуть не упустил.

«Держи ее! — завопила нечеткая логика. — Хватай!»

«Загоняй! — поддержала ее четкая логика. — Я слева, ты справа. Не уйдет!»

Мысль рванула в одну сторону, в другую — и покорно позволила себя додумать.

«Ах вот оно что! — с облегчением вздохнул Аесли. — Тотктонада виноват, но это не он. Ну тогда совсем другое дело!»

Серый министр завершил рассказ и присел на скамейку, ожидая дальнейших расспросов. Вместо них сразу поступили предложения. Точнее, команды.

— Сейчас вы напишете этим людям, — диктовал один Браунинг, — чтобы они немедленно отпустили Мордевольта...

— Распустили ВВС, — подхватил второй, — написали явки с повинной...

— И поискали хороших адвокатов.

— А с чего вы взяли, что они меня послушают? — удивился Тотктонада.

— Но раньше ведь они вас слушались!

— Когда?

Ментодеры, которые и до этого ничего не понимали, утвердились в собственном непонимании ничего. Они переводили взгляд с одних начальников на другого. Браунинги были главнее, но Тотктонада непосредственнее.

— Да все время! Все время они вас слушались!

— Кто?

— Тотктонада, вы что, издеваетесь?! — вспылил Лужж.

Браунинги, видимо, пришли к тому же выводу, потому что придали лицам официально-траурный вид и отчеканили:

— Господин Тотктонада! Вы арестованы по обвинению в издевательстве... то есть в организации террористических обществ и похищении людей!

У ментодеров от напряжения выступили слезы. Они чувствовали, что сейчас придется бросаться к министру, но не знали, что при этом следует делать — хватать Тотктонаду тренированными руками или прикрывать его тренированными телами. «Надо предложить им компромисс, — подумал Сен. — Пусть половина Тотктонаду хватает, а половина прикрывает. Таким образом они и приказ выполнят, и субординацию не нарушат»[78].

— Тотктонада — не инкогнито, — громко сказал он. Все, включая Тотктонаду, оторопело воззрились на Аесли.

— Как не инкогнито?

— Кто не инкогнито?

— А кто же инкогнито?

— Ты что, сынок?

— А почему ты решил, что я... Ах вот оно что! — Тотктонада даже всплеснул руками, чего за ним отродясь не водилось. — Вы подумали, что инкогнито, инструктировавший ВВС — это я? И что я сам, своими руками, то есть своей волшебной палочкой перенес обезмаженных заговорщиков в Первертс, где их ждала моя же засада?

— А разве нет?

— Уважаемые господа временные премьер-министры, — из уважения Тотктонада встал, — а не состоялось ли у нас в день похищения пятиминутное совещание по подготовке к отопительному сезону? А не продолжалась ли эта пятиминутка с восьми утра и до позднего вечера? А не поступил ли мне тогда сигнал тревоги по экстренной связи? А не сказали ли вы, что я опять пытаюсь увильнуть от рутины под предлогом чрезвычайной ситуации? А не из-за вас ли я не смог отправиться в Первертс, когда оттуда похищали Мордевольта? А не...

— Похоже на алиби, — задумчиво сказал Лужж. — Разве что вы заранее создали свою копию и отправили ее на похищение.

— Профессор, — сказал министр, усаживаясь, — а вы сами создавали когда-нибудь свою копию?

— Было дело, — признался ректор, — по молодости. Мы тут же подрались. Я победил, и копия развеялась.

Пасторы обменялись острыми подозрительными взглядами.

— Или... — ректор побледнел, — ...или это копия победила, а я развеялся?!

Тотктонада развел руками — дескать, что тут еще можно сказать. И тут же сказал.

— Поверьте, — произнес он таким проникновенным голосом, что сразу захотелось поверить, простить, отпустить и извиниться на прощание, — я себе не враг. В здравом уме я никогда не сотворю второго министра безопасности.

— Это правильно, — сказал Клинч, — и одного многовато.

Тотктонада реплику отставного майора проигнорировал, но запомнил.

— Но тогда почему вы бездействуете? — строго спросил Браунинг. — Тотктонада! И это вы называете полным контролем?! Кто-то руководит тайным обществом, и неизвестно, на какое преступление он толкнет обезмаженных в следующий раз!

— Да! — поддержал его другой Браунинг. — Почему бы вам не применить силу?

— И спугнуть того, кто руководит ВВС? Мы и так частично раскрыли себя, попытавшись перехватить Трубу. К счастью, ВВС пока не знает, что именно мы о них знаем. К сожалению, и мы пока не знаем, кто стоит за ВВС. Как только узнаем — сразу применим силу.

«Так вот что означает формула „Знание — сила“!» — понял Сен.

— Хорошо, — сказал Браунинг. — Мы вам верим. Вы не руководили тайным обществом.

— Правда, вы и не пресекали деятельность тайного общества, — продолжил Браунинг. — Это тоже нехорошо, но по сравнению с предыдущим обвинением выглядит... приемлемо[79]. Мы приостанавливаем наше решение о приостановлении ваших полномочий.

Лица ментодеров осветились нетипичным для них выражением счастья.

— В обмен на отмену ареста Сена Аесли, — добавил Браунинг. — Приравняем его проступок к вашему и произведем взаимозачет.

— Как скажете, — согласился Тотктонада. — Ну, если мы все выяснили...

— Нет, мы не все выяснили! — горячо заговорил Лужж. — Мы не выяснили, кто я! Я — это я или копия моя? И как мне жить, если я — копия?!

— Ну как-то ведь вы жили последние триста лет, — сказал Браунинг. — Мне другое непонятно. Откуда Сен знал про алиби Тотктонады? Сен?

— Про алиби я не знал, — сказал Сен. — Но Тотктонада не мог писать записок про то, что коррумпированные власти запоют по-другому. Не его стиль.

— А чей же это стиль?

— Давай, сынок, — подбодрил мальчика Клинч. — В мозговом штурме главное внезапность.

— Я не знаю, — сказал Аесли. — Что-то очень знакомое, только я никак не соображу. Понятно только, что этот инкогнито очень хорошо осведомлен и о расположении комнат Первертса, и обо всех нас, и о том, как проходят сессии. Это кто-то из своих...

Браунинги и Тотктонада посмотрели на Клинча.

— Совсем озверели! — возмутился завхоз, сжимая в руке черенок саперной лопатки. — Вы еще Лужжа заподозрите!