Ярослав шествовал рядом с Григорием. И удивительно было ему взирать на то, с каким радушием и почетом принимает народ самозванца. Время от времени поглядывал Ярыш на Отрепьева и замечал на лице последнего довольство и благость.

Лишь одно происшествие омрачило въезд Дмитрия в Москву. И повинны в нем были вовсе не люди, не тайные недоброжелатели и завистники. Когда Дмитрий въехал через Живой мост и ворота Москворецкие на площадь, поднялся вдруг страшный вихрь. Был он так силен, что всадники едва могли удержаться на конях. Пыль взвилась столбом и так замутила всем глаза, что царское шествие остановилось.

Сие происшествие поразило всех без меры. Люди ужаснулись, начали креститься и взывать к милости Господа.

Ярослав также был поражен стихией. Он воспринял произошедшее как знак свыше. И не первый уже раз подумал Ярыш о том, что пора бы ему уже отойти от службы новоявленному Государю и вернуться в Углич. Там была его Родина, там остался его друг Димка и неоплаченный долг — неотомщенные отец и братья.

Тем временем процессия двинулась дальше. Еще несколько упущений допустил новоявленный государь. И они не остались незамеченными. Первое происшествие случилось, когда Дмитрий, встреченный святителями и всем клиром московским на Лобном месте, сошел с коня, чтобы приложиться к образам. Тогда литовские музыканты играли на трубах и били в бубны, заглушая пение молебна. Это было кощунственно и небогоугодно, и люди таковое упущение заметили.

Чуть позже случилась и другая непристойность: вступив за духовенством в Кремль и в соборную церковь Успения, Дмитрий ввел туда и многих иноверцев: ляхов и венгров. Такового еще никогда не бывало, и народу это показалось чуть ли не осквернением храма.

Из церкви Успения поспешил Дмитрий в церковь Архистратига Михаила, где с видом благоговения преклонился на гроб Иоаннов, лил слезы горькие и сказал следующее: «О родитель любезный! Ты оставил меня в сиротстве и гонении, но святыми твоими молитвами я цел и державствую!»

Таковое наигранное поведение самозванца показалось людям естественным. Народ плакал и говорил: «То истинный Дмитрий!» После всего этого Лжедмитрий в чертогах Иоанновых сел на престол государей московских.

Многие вельможи вышли тогда из дворца на Красную площадь к народу. С ними был и Богдан Бельский, который стал на Лобное место, снял со своей груди образ Святого Николая, поцеловал его и поклялся москвичам в том, что новый государь есть действительный сын Иоаннов, сохраненный и данный им Николаем Чудотворцем. Убеждал Бельский народ любить того, кто возлюблен Богом, и служить ему верно.

Народ ответствовал единогласно: «Многие лета государю нашему Дмитрию! Да погибнут враги его!» Торжество было искренним, общим. Дмитрий с вельможами и духовенством пировал во дворце, граждане на площадях и в домах своих. Все пили и веселились до глубокой ночи.

Пировал вместе с новым государем и Ярослав. Только нерадостно было у него на душе. Обманом взошел Дмитрий на престол, и подсказывало ему сердце, что добром это не кончится.

Следующие несколько дней прошли для Ярослава как в тумане. Попойка не прекращалась, и так уж выходило, что Ярослав ложился хмельным и просыпался еще не протрезвевшим. А потом вновь окунался в праздничную круговерть.

Однажды, было это день на третий после торжественного восшествия Гришки, т. е. Дмитрия на престол, Ярослава посетило вполне понятное желание. В том нет ничего дивного: Ярослав и не помнил уже, когда ему довелось последний раз иметь дело с женщиной. Войны, походы — все это льстит мужской гордости, но никак не отбивает тяги к нежному женскому телу.

Ярослав решил, что не грех бы ему и поразвлечься. Только вот как найти в этом большом городе доступную бабу, которая бы пригрела, приласкала и ничего, кроме денег, за это не попросила? Немного подумав, Ярыш решил порасспросить одного из бояр. Михаил Зотов за эти дни стал его приятелем и собутыльником, а потому и обратиться к нему с подобным вопросом было вполне приемлемо.

В тот же вечер Ярослав отвел Зотова в сторонку и учинил допрос.

— Слушай, Михайло, — начал он, не вполне уверенно, — у меня тут к тебе дело есть. Не поможешь ли мне?

— А в чем дело-то заключено? — насторожился Михаил. Был он человеком скупым, а потому первым делом подумал о том, что Ярослав чего-нибудь с него стребует.

— Ты ведь в Москве давно живешь? — издалека завел разговор Ярослав.

— Так народился я здесь. С тех пор и не уезжал никуда, — ответил Михаил, степенно оглаживая бороду.

— Тогда должен ты все об этом городе знать, — продолжал Ярослав.

— Ну, все не все, а многое ведаю, — гордо согласился Михаил.

— Тогда скажи, где можно в Москве сыскать вдовушку?

— Жениться, что ли, собрался? — удивился Михаил. — Так на что тебе старый башмак, коли новые стачать можно?

— Эко ты загнул! Жениться! — фыркнул Ярыш. — И в мыслях своих того не имел, и более глупого ничего и придумать не мог!

— Тогда зачем же тебе вдова? — еще больше удивился Михаил.

— Неужто ты, боярин, со своей боярыней живя, никогда другим бабам под юбку не лез! — в упор спросил бестолкового Михаила Ярыш.

Лицо боярина расплылось в масляной глупой улыбке.

— Ах, вот ты про что! — воскликнул он. — Ну, скажу тебе так, самому мне и служанок завсегда хватало, но слушки кой-какие до меня доходили, а потому и где бабу тебе сыскать, я знаю.

— Вот и ладно, — буркнул Ярослав. — Свезешь меня сегодня.

— Свозить-то свожу, конечно. Но только, если помозговать, то на кой ляд тебе это надо? Ну зачем тебе ехать, не знай куда, не знай зачем. Давай я лучше одну из девок своих тебе отдам? И растрат никаких, и забавляться сможешь без опаски…

— А что? — задумчиво прикинул Ярыш. — Пожалуй, я и соглашусь.

— Вот и ладно, — обрадовался Зотов, которому очень уж хотелось угодить цареву сподвижнику, — сегодня и поедем. Да хоть бы и сейчас? Как ты насчет того, чтобы прямо сейчас ко мне поехать?

Ярослав оглядел залу и, решив, что пить он все равно боле уж не может, согласно кивнул головой.

— Поехали!

Зотов владел богатым каменным строением, находившимся недалеко от Кремля. Видать, хозяином он был строгим, поскольку слуги, его встретившие, были раболепны и услужливы донельзя.

— Боярыня где? — хрипло осведомился Михаил у одного из слуг, помогавшего господам раздеться.

— Почивают они, — запинаясь, ответил слуга, сгибаясь в поклоне.

— Ты вот что, Архип, поди собери всех девок в людской, — буркнул Михаил.

— Слушаюсь, господин, — снова склонился в поклоне слуга.

— Старух не зови… Тех, у кого детей по десятку, тоже не нужно. Девок да молодок туда спровадь.

Слуга понятливо кивнул и, еще раз поклонившись, убежал.

— Сейчас Архип все сделает. Он у меня слуга толковый, — ухмыльнулся Зотов. — А уж какой сообразительный стал после того, как я ему батогов на прошлой седмице отсыпал, и сказать страшно! — Михаил громко рассмеялся, будто бы сказал что-то очень забавное.