– Ты уверена?

– Ради Бога, Белл! Я еще не слепая и уверяю тебя, их здесь нет.

Белл высунула голову за дверь, убедилась, что в комнате нет представителей сильной половины человеческого рода, и вышла.

– Я привыкла считать тебя более благоразумной особой, – заметила Эмма. " – Я лишилась рассудка, – заявила Белл, ни на минуту не сомневаясь в собственной правоте.

– И ты уверена, что готова выйти замуж?

Белл кивнула, и слезы навернулись ей на глаза.

– Правда, я думала, что все будет иначе. Здесь нет даже мамы! – она громко всхлипнула.

Эмма взяла ее за руку, глубоко тронутая неожиданными слезами.

– Можно подождать, Белл. Нет причин устраивать церемонию сегодня.

Белл покачала головой.

– Я не могу ждать, Эмма, ни единого дня, – и затем она рассказала ей свою историю.

Эмма помогла кузине облачиться в свадебное платье, приговаривая, что Белл – самая ослепительная из невест, каких ей доводилось видеть.

– Полагаю, это значит, что глаза у меня не покраснели, – пошутила Белл.

Эмма серьезно покачала головой.

– Хочешь, тебя поведет Алекс?

Белл нахмурилась.

– Я надеялась, что Нед успеет приехать, и рядом со мной будет хотя бы брат. Но папа придет в ярость оттого, что ему так и не удалось повести меня к алтарю.

– Ну, зато он был моим посаженым отцом, – утешила ее Эмма. – Этого вполне достаточно. Нед прислал ответ?

– У него не было времени.

Эмма прикусила губу.

– Может, мне спуститься и попросить подождать еще немного? Я скоро вернусь.

Она выскользнула за дверь и прошла в гостиную. Джон вышагивал по ней не столько нервно, сколько нетерпеливо.

– Чего мы ждем? – спросил он.

Эмма поджала губы и взглянула на часы.

– Сейчас всего десять минут восьмого. Это удивительная пунктуальность для свадьбы, назначенной на семь.

– Ох уж эти женщины! – повторил муж Эммы, развалившийся на диване, слишком хрупком для его мощной фигуры. Данфорд сидел напротив, мрачно усмехаясь.

Эмма обвела их всех недовольным взглядом, прежде чем повернуться к будущему зятю.

– Мы вскоре будем готовы, – сообщила она.

– Эмма, дорогая, – непривычно мягким тоном позвал ее супруг, – не могла бы ты подойти сюда на секунду?

Эмма подозрительно оглядела мужа, но подошла поближе.

– Видишь вон там священника? – прошептал Алекс.

Эмма кивнула.

– Ты не замечаешь в нем никаких… странностей?

Эмма склонила голову, обозревая тучного джентльмена.

– Похоже, он немного кренится набок.

– Вот именно. Он провел здесь тридцать минут и пьет уже четвертый стакан бренди. Пожалуй, церемонию надо начинать немедленно – пока он еще в состоянии совершить ее.

Эмма молча покинула комнату и поднялась наверх. В комнате Белл она заявила:

– Дольше медлить нельзя.

– Еще несколько минут.

– Нет, если ты хочешь выйти замуж сегодня.

Белл не представляла, что это означает, но решила поверить Эмме на слово. Схватив белое испанское кружево, она приколола его к прическе.

– Очевидно, Неда нам уже не дождаться. Позови Алекса, чтобы он вывел меня.

Эмма бросилась вниз, схватила мужа за руку и попросила Персефону сесть за пианино. Они с Алексом встретили Белл на верхней площадке лестницы в ту минуту, как пальцы Персефоны коснулись клавиш.

– Боже милостивый! – простонал Алекс, услышав немыслимую какофонию. – Неужто это Бетховен?

– Могу поклясться, я просила Баха, – хмуро заметила Белл.

– По-моему, это даже не Бах, – высказался Алекс, – это вообще ни на что не похоже.

– Остается лишь надеяться, что она не запоет, – подытожила Эмма. Одарив кузину еще одной улыбкой, она спустилась по лестнице, изображая посаженую мать.

– Вряд ли она поет хуже тебя, – не преминул уколоть жену Алекс.

Белл взглянула на кузину, которая уже спустилась до середины лестницы.

– Надеюсь, она тебя не слышала, – прошептала она.

– Тогда мне повезло. Ну, идем? – Алекс предложил ей руку. – Полагаю, теперь очередь за нами.

Они чинно спустились по лестнице, усыпанной розами, и вся тревога и неуверенность Белл в преддверии поспешной свадьбы оставили ее наконец, уступив место чувству радостного ожидания. С каждым шагом она приближалась к любимому человеку, жизнь которого вскоре окажется неразрывно связанной с ее жизнью. Шагнув в гостиную и увидев Джона, который стоял рядом со священником, Белл с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия.

Наконец они с Алексом вышли на середину комнаты, Алекс вложил руку Белл в ладонь Джона и отошел.

– Возлюбленные братья и сестры! – затянул Дауэс.

Пары спиртного из его рта окутали Белл. Она кашлянула и сделала шаг назад.

Персефона не заметила поданный ей знак и продолжала терзать пианино, явно довольная собой. Дауэс с раздражением повернулся к ней и возопил:

– Я сказал: «Возлюбленные братья и сестры!»

Персефона прервала свои музыкальные упражнения.

Воспользовавшись тем, что Дауэс на минуту отвлекся, Белл прошептала Джону:

– А ты уверен, что он действительно священник?

Джон едва сдержал улыбку.

– Совершенно уверен.

Дауэс повернулся к паре.

– Как я уже сказал, возлюбленные братья и сестры… – поморгав, он оглядел немногочисленных гостей, – или вернее, – добавил он, – вы, все трое…

Белл не сумела сдержаться.

– Позвольте заметить, здесь четверо гостей.

– Прошу прощения?

– Я сказала, – повторила она еще отчетливее, – что здесь четверо гостей. Понимаю, эта свадьба необычна, но я бы хотела, чтобы вы упомянули всех четверых приглашенных. – Она почувствовала, как Джон рядом с ней затрясся в беззвучном хохоте.

Дауэс был не из тех, кто пасует сразу, да еще перед женщинами, особенно подкрепившись пятью стаканами чистого бренди.

– Я вижу лишь троих.

– И все-таки их четверо.

Дауэс начал считать, тыкая пальцем в Алекса, Эмму и Данфорда.

– Один… два… три!

– Четыре! – торжествующе закончила Белл, указав на Персефону, которая с любопытством наблюдала происходящее из-за пианино.