- Дураки и мошенники, - ответил Галлисин, и на его лице появилось выражение безудержного презрения. - Они бросают что-то на поверхность, например кость. Затем, как настоящие собаки, они соревнуются друг с другом, чтобы посмотреть, кто доберется до нее первым, опередив машины, а затем вернуться на орбиту. Конечно, здесь замешаны деньги и престиж - иначе зачем бы им унижать себя?

- Виктор Галлисин считает подобную деятельность ниже своего достоинства, - сказал Квами, как будто предмет его заявления не сидел прямо напротив него.

- Да, это так, - твердо сказал Галлисин. - Я сталкиваюсь с сопоставимыми рисками, но я делаю это с целью, выходящей за рамки моего личного тщеславия.

На Марсе было безоблачно и безветренно, так что они без труда могли видеть весь путь до поверхности. По какой-то счастливой случайности они смотрели вниз, на то место, где все началось - хребет Тарсис, три щитовых вулкана, расположенных цепочкой, похожей на пулевые отверстия, а на востоке - паутинный разлом системы каньонов долины Маринерис, оставляющий такие глубокие шрамы, что даже с орбиты Чику могла видеть их очертания, контрастирующие возвышенности. Там, где работали машины, их деятельность оставила видимые следы на поверхности, как будто Марс подвергся новой и внезапной эпохе выветривания. Там виднелись новые яркие воронки, оставленные орудиями, а также выемки и зигзаги траншей, вырытых для укрепления. В других местах следы машин были более странными и скоротечными. В пыли мерцали геометрические узоры, квадраты и скопления квадратиков диаметром в сотни километров. Иногда эти образования встречались с другими скоплениями квадратов и образовывали фронты сражений, дугообразные линии континентального масштаба, где геометрия сталкивалась и разрывалась. Эти узоры расцветали за день и увядали за ночь, свидетельствуя о подземных процессах, недоступных орбитальным датчикам. Все больше и больше машин держали свои секреты при себе.

Защитные платформы кружили вокруг Марса, нервно следя за любой попыткой машин выйти в космос.

- Так что же, - спросил Педру, - на самом деле извлекает специалист по экстракции?

- Разные вещи для разных клиентов, и не только с Марса. Я работал по всей системе. Для нашей дорогой подруги Джун это обычно было связано с робототехникой.

- Весь Марс связан с робототехникой, - сказала Чику.

- Сейчас мы говорим о гораздо более ранней фазе роботизированной деятельности. Несомненно, Имрис говорил о музее? В течение многих лет Джун стремилась собрать уцелевшие реликвии времен зарождения роботизированных исследований там, где такое восстановление возможно. Спускаемые аппараты, зонды, марсоходы. Удивительно, сколько из этих вещей все еще валялось вокруг, когда она начинала свою работу.

- Вот почему она прилетела на Венеру, - сказал Чику, вспомнив реликвию, которую они оставили на опорной стоянке.

- В ее возрасте, - ответил Галлисин, - вероятно, было неразумно брать на себя так много работы. Но стала бы она слушать?

- Я возражал против этого, как мог, - сказал Квами.

По мере того как Фобос вращался по орбите, в поле зрения медленно появлялся новый лик Марса. На горизонте таинственные пылевые столбы поднимались в высокие, разреженные слои атмосферы. Ночное небо, которое вскоре должно было стать видимым, часто было оживлено узорами огней, пастельно-голубых и зеленых, сияющих с земли или парящих в воздухе. Никто на самом деле не имел ни малейшего представления о том, что там внизу делали машины.

Галлисин поерзал в кресле, поправляя удерживающие ремни. - Возможно, это неделикатно, Имрис, но лучше сказать это сейчас, чем потом или не говорить вообще. Есть ли планы по продолжению работы музея?

- Все под контролем, - сказал Квами.

- Ну, это ясно как божий день, - сказал Галлисин.

- Ты не хуже меня знаешь, что она не спешила завершать проект - она так и не назначила дату открытия и не оставила никаких инструкций относительно того, как будет функционировать музей, когда она сочтет, что коллекция готова для посетителей. И по всей системе еще предстоит собрать множество артефактов.

- Прости мою любознательность, - сказал Галлисин, поднимая свой стакан в извиняющемся тосте. - С моей стороны было невежливо говорить о делах.

- Вовсе нет, - сказал Квами. - Но раз уж ты затронул эту тему... твоя поездка, надеюсь, была успешной?

- Я получил то, за чем ты меня послал. Несколько вмятин и царапин, но ничего неожиданного после стольких лет пребывания внизу. Мне просто жаль, что ее здесь нет, чтобы увидеть это самой.

- Что вы извлекли? - спросила Чику.

- Ровер. Индийское космическое агентство, середина 2030-х годов. Я знаю, в это трудно поверить, но на Марсе все еще бродят существа, которые по какой-то великой удаче еще не были подобраны Эволюариумом. В некоторых случаях он, по-видимому, позволял им жить. Мы никогда не узнаем наверняка, но это почти как если бы Эволюариум сжалился над ними или проявил уважение к нескольким старым, более почтенным машинам. Марсоход ИКА подвергся некоторому загрязнению, некоторой модернизации и эволюции, но Джун ожидала этого.

- Она была бы очень благодарна, - сказал Квами. - Я благодарю тебя от ее имени за риск, на который ты пошел.

- Без риска в нашей жизни мы сами едва ли лучше машин. - Он отсалютовал этому замечанию глотком из своей баночки и кивнул в нескромном самоутверждении.

- Как вы думаете, мы когда-нибудь вернемся? - спросил Педру. - Я имею в виду, на Марс. Или это ушло навсегда?

- Теперь это не наш мир. И вообще, какой в этом был бы смысл? Я бы предпочел отсидеться и посмотреть, что произойдет. Эволюариум проходит через различные фазы развития. Все началось с кроваво-красной дарвиновской борьбы за выживание, когда каждое существо само за себя, а теперь мы наблюдаем организационный сдвиг к чему-то более сложному. Кооперативные союзы, намеки на машинный альтруизм - возможно, возникновение машинной государственности, начало глобальной цивилизации конкурирующих фракций. Никто не знает, на что будет похож Марс, когда они начнут по-настоящему умнеть. Возможно, нам придется отправить туда послов!

- Если только они не опередят нас и не пришлют сначала своих, - сказала Чику.

После этого было много историй. Начал Галлисин, но вскоре к нему присоединился Имрис Квами, оба мужчины с радостью обвиняли друг друга в приукрашивании и преувеличении, но в равной степени были довольны тем, что смеялись над рассказами другого и морщились от некоторых наиболее неловких моментов, которых было немало. Слушая эти рассказы, забавные, бодрящие и грустные, Чику почувствовала что-то очень близкое к головокружению, головокружительное