– Куп, в лагере вой могли услышать?

В десяти шагах над самой землей резко вверх качнулась ветка ели. Плавно подняв лук, я натянул тетиву, целясь именно туда.

– Вряд ли. Думаю… – начал было эльф.

Спущенная стрела свалила наземь выпрыгнувшую из-под дерева лохматую тень. Следующую стрелу я успел только достать. Вторая тень взвилась над снежной целиной прямо возле моего горла. Рука машинально опустилась, вдалбливая в череп острие стрелы. Сзади хлопнул лук – на снегу завертелась жалобно заскулившая туша. Зазвенела сталь, эльф тяжело выдохнул.

– Кто это? Неужели волколаки? Из-за деревьев показались оскалившиеся по-волчьи морды наступавших.

– Кто? Волколаки? – Я выудил из-за пояса ахаст, прикидывая, сколько же их может быть всего в стае. – Ты сказал волколаки? Брось, Куп, ты просто наслушался страшных историй! Это обыкновенные собаки.

– Собаки?!

– Бродячие собаки. – Лезвие топора врезалось в морду слишком близко подошедшей псины. – Совсем одичали, вон уже на людей бросаются!

И тут понеслось! Сталь поднималась и опускалась, свора то нападала сразу, то, отступив, обходила нас по кругу, выглядывая наши слабые места.

– Куп, нам бы продержаться немного…

– И что, наши подойдут?

– Нет, они сами отступят. – Я– все никак не мог высмотреть вожака. – Псы – они и в лесу псы! Глянь, там у тебя вожака нет?

– А как он должен выглядеть?

– А Отродье его знает! Либо самый крупный, либо самый хитрый!

– Ты издеваешься?

– Нет, просто говорю.

Потратив время на разговоры, я проворонил новую атаку. И снова брызнула кровь, полетела шерсть.

– Куп, скажи, хоть неделя прошла после того мордобоя в деревне?

– Нет, – завалил очередную собаку эльф. – А что?

– Да надоело уже! Если все так дальше пойдет, то, когда я вернусь домой, на мне же ни одного живого места не будет!

А вот и вожак! На снегу сидела здоровенная серая псина, с самым скучающим видом рассматривавшая происходящее. Ни дать ни взять – полководец на поле брани, задумавший хитроумный маневр. Наши глаза на мгновение встретились, и пес, как показалось, дружелюбно оскалился.

– Куп, прикрой меня!

Я перекинул топор в левую, сразу же выхватывая из-за голенища гитоск. Вожак замер, прижав уши, будто почуял неладное. Перехватив нож за лезвие, что было мочи запустил его в цель. И ведь он почти увернулся, мерзавец! Тяжелый обоюдоострый нож, со свистом вспарывая воздух, врезался в бок собаки. Вожак, взвизгнув^ как-то нелепо перевернулся в воздухе вокруг самого себя, схватив зубами впившийся в его бок нож.

Стая мгновенно отступила, обернувшись на своего предводителя. А тот, скуля щенком, ползал по окрашенному снегу, подволакивая онемевшие задние лапы. Собаки подошли вплотную, наблюдая за ним. Серый, оскалившись, зарычал на своих товарищей.

Что было дальше? Псы, окруживши, разом кинулись и разорвали своего вожака. А после, не оборачиваясь, понуро опустив головы, ушли в лес.

– Вот это и называется “собачья смерть”, ты понял, Лукка?! – прошептал эльф, в ужасе глядя на изодранное в клочья тело вожака.

– Это называется “закон стаи”, – проворчал я в ответ, – раненым не место среди живых, и тем более среди тех, кто жаждет стать во главе.

После беглого осмотра выяснилось, что против восьмерых убитых собак на нас ни единой царапины!

– Какие планы на будущее? – повеселев, спросил Куп.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я.

– Ну, мы идем дальше? Надо же какую еду добыть!

– Куп, – почесал я затылок, не зная, как правильней, а главное, убедительней начать, – ух… Смотри, солнце уже собирается на покой, так?

– М-да… – не понимая, к чему я клоню, взглянул на светило эльф.

– А нас уже, наверное, заждались, так?

– Ну…

– Я вот думаю, а что, если мы быстренько обдерем этих… эти тушки и принесем в лагерь неплохой ужин. А в следующий раз нам повезет больше, я просто уверен в этом!

– ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ МНЕ ЭТО ЕСТЬ?! – От негодования у Купа аж лицо запотело.

– Не ори, шишки распугаешь, – миролюбиво, а главное, спокойно продолжил я. – Тебе же не волчатину предлагают. Ну, хорошо, скоро стемнеет, и ты что, будешь по темноте лазить в поисках дичи, которая уже спит?! К утру, конечно, что-нибудь найдем, кто спорит! Но ты сам все хорошо обдумай, я не тороплю.

Куп долго пялился на меня, в промежутках между морганием бросая быстрые взгляды то на валяющихся псов, то на уходящее солнце. Наконец его прорвало:

– Оно же вонять будет!

– Не будет! У Дожа есть мешочек со специями. Замаринуем с ними в вине, его как раз должно хватить, потом пожарим на углях, никто даже и не заметит!

– Но, но… А вот тебе, лично тебе, не будет противно это есть, а?

– Ну, те же науги, о которых так часто трещит Дырявый Мешок, спокойно употребляют собачатину в пищу, и ничего!

– А ты откуда знаешь?

– Знаю! Рассказывал кто-то, даже способ приготовления, ну вот… что я сейчас говорил…

Куп посмотрел на меня с такой ненавистью! Но, плюнув, принялся за грязную работу, то и дело поминая меня, Дожа и всех наугов на свете.

– А вот и мы! Заждались уже, наверное! – С мрачным до омерзения Купом мы вошли в разбитый на поляне среди высоких сосен лагерь.

– Вас только за смертью посылать! – накинулся было кентавр.

– Что, сходить?! – рыкнул эльф.

– Чего это с ним? – опешил Дио.

– А! Не обращай внимания, устал после длительной охоты. Вон сколько насобирали… в смысле настреляли!

– И что там у вас? – потянулся к котомкам Дырявый Мешок.

– Э-э-э! – отодвинул я его руки. – Там что-то особенное, настоящий деля… девя… Как ты там говорил, Куп?

– Деликатес… – отвернулся в сторону эльф.

– Во! Он самый! Так что, ребята, наберитесь терпения, готовить сегодня буду лично я!

Собрав все необходимое, как-то: остатки вина, специи, соль, я принялся за стряпню. Скоро над поляной аппетитно запахло, и все мои спутники, не выдержав (кроме Купа, пошедшего за компанию), подтянулись к костру глотать ароматы свежеподжаренного мяса.

– Мм-м-м… – блаженно втягивая воздух в ноздри, промычал Дож. – Чтоб я умер: оленина! Клянусь Молотом Харатора, настоящая оленина!

– Я даже скажу больше, – причмокнул Дио, – это шейка молодого оленя. Ведь так, парни, я ведь не ошибся? Только… чего так мало, там ведь обычно больше бывает!

– Там было… – Куп исподлобья пожирал меня своими очами. Причем сырым, без перца и соли. – Там было всего восемь… оленей…